Я открыл глаза и тут же зажмурил их обратно.
Не понял…
Что за хрень-то творится?
В моей правой руке вместо сигареты – архаичного вида скальпель. Сам я согнувшись стою перед двумя широкими, сдвинутыми вместе лавками, а на них – труп мужика.
Э-э-э! Здравствуй, белочка? Да, вроде, и не с чего…
Так, а если по одному глазоньки открывать, что-то изменится?
Да ничего подобного! Тот же скальпель, лавки, мёртвый голый мужик непонятный…
Почему, именно – мертвый? Мертвый, тут уж я не спутаю – глаз у меня наметанный.
Ещё и запах тут какой отвратительный!
В первый момент от неожиданности я даже дыхание задержал, а сейчас вдохнул и чуть не вырвало меня прямо на покойничка.
Мля! Мля! Мля!
Это, что такое деется-то? Где я? Что со мной? Сигаретку веселую мне местные шутники подбросили? Да, вроде, её я сам из своей собственной пачки лично достал…
Я распрямился и чуть головой о потолок не ударился.
Куда меня занесло? Халупа какая-то… Русская печь, полати, стол самодельного вида. Темновато – маленькие окошечки много света не пропускают. Прохладненько к тому же, руки даже мерзнут…
Глава 2 Уездный врач Светловский
Жизнью своей уездный врач Светловский был очень недоволен. Черт его занес в эту Вятскую губернию! Летом ещё ничего, а вот зимой…
Зима тут с октября и почти до мая, а на все остальные времена года едва-едва пять месяцев остается. Условия для вскрытий уж больно тягостны. Первый день едешь из уездного городка в дали дальние, второй день идет на отогревание трупа, третий – на собственно вскрытие, четвертый – на составление акта. Закон полагает на это три дня, но и одного хватает – что там много-то расписывать. Пятый день едешь домой, шестой, если всё удачно сложится, можно положить на чтение и отдых…
Чуть-чуть в себя придёшь, отогреешься, а там, глядишь, опять ехать на вскрытие. Земские врачи на себя теперь всю лечебную работу взяли, вот уездные врачи судебной медициной почти всё своё время и занимаются. Воинское присутствие, то есть медицинский осмотр новобранцев, посещение тюрем и базаров занимают у уездного врача два-три дня, да и то – не каждый месяц.
Пять-шесть дней на одно вскрытие – удача редкая. Чаще хуже бывает. Едешь, к примеру, в соседний уезд за двести-триста верст, по дурной, занесенной снегом дороге. На это и два, и три, и когда четыре дня уходит. Доберешься наконец в глухую вотскую деревню и помещаешься со всем удовольствием в избушку без дымовой трубы, в которой ещё накануне обитало большое семейство с овцами, козами и козлятами и другими дурно пахнущими домашними животными. Здесь и узнаешь, что нет ни станового пристава, ни судебного следователя. Первый, к огромному прискорбию, находится за сто пятьдесят верст, второй – верст за двести пятьдесят. Известие, это весьма печальное, а делать нечего. Закон-то не доверяет одному врачу произвести судебно-медицинское вскрытие, да к тому же ты, врач, совершенно не знаешь обстоятельств, сопровождающих смерть покойного. Следовательно – волей, неволей, а жди. Немало времени пройдет, пока нарочные едут за становым приставом и судебным следователем, пока тот и другой прибудут на место, затем ещё труп для вскрытия готовить, собственно вскрывать его… Недели две-три и пройдет. Потом уж только домой и едешь.
Возвращаешься домой усталый, а там тебя сразу три новых требования ждут! Пожалуйте, будьте любезны, на новые вскрытия!
Так вот и приходится целую зиму скакать, как курьеру, по своему и в соседние уезды на вскрытия. Причем, на биржевом плохом экипаже. Свой-то хороший на годовое содержание не получается завести. Довольствуешься при этом к тому же походной закуской, сном в дороге, режешь по пути трупы, а потом – опять скачешь и опять режешь, скачешь и режешь, скачешь и режешь…
