«Вообразите себе, что разучились
воображать. А впрочем, не старайтесь – все равно не выйдет. Вы
живете, дышите воображением, оно составляет саму вашу суть. Весь
прогресс, все достижения, все ваши мечты и чаяния родились из
воображения. Воображения, которого мы лишены. Спросите, кто «мы»?
Люди Изнаночного мира. Или, как мы сами его называем, Изнанки.
Наши миры существуют связно и
неразрывно, как полотно вышивки: лицевая сторона и изнаночная. Но
между ними всегда остается грань, нерушимая стена, скрывающая нас
друг от друга. Разве узелки с изнанки могут дотянуться до крестиков
вышивки? Создатель, должно быть, вволю насмеялся, когда отсек наши
миры и поделил поровну главные сокровища человечества: воображение
и магию. Вашему миру досталось воображение, нашему – магия. Но чего
стоит магическое искусство без фантазии? То-то и оно.
Наш мир грозился погибнуть, едва
родившись. Без воображения мы не могли ни строить дома, ни
обеспечивать себя необходимыми благами, ни двигаться вперед. Наша
магия не помогла найти верный путь, но показала тех, у кого идей
было в избытке. Вас, счастливых и беспечных жителей Лицевого
мира.
И мы научились воровать. Сначала –
идеи, чертежи и проекты, потом – сны, фантазии разного толка и даже
ваши мечты. Ох уж эти мечты! Знали бы вы, как они ценятся нашими
богачами и за какие суммы продаются на черном рынке!
Когда наутро вы не можете вспомнить,
что вам снилось, когда еще недавно знали решение проблемы, а теперь
– пшик – и оно испарилось, когда страстно чего-то желали, а сегодня
вдруг решили, что это сущая глупость – знайте, это наша работа. У
вас украли сон, идею или, того хуже, мечту.
Вы можете сказать, что воровство –
это путь в никуда, и будете правы. Рано или поздно любой из нас
оказывается в тупике. Но разве бывают по-настоящему безвыходные
ситуации?»
из письма Лианеллы, стиллераIкатегории
Джарвин летал по комнате и безуспешно
пытался поймать кота. Наглый рыжий Плут, по нелепой случайности
попавший под заклинание левитации, справлялся с полетом куда лучше,
чем сам маг. Кот безмятежно парил под старенькой бронзовой люстрой,
и все его шерстинки нахально топорщились в разные стороны, выражая
крайнюю степень презрения к неуклюжему человеку. При любой попытке
схватить этого наглеца кот лениво, хоть и весьма ловко, отплывал в
сторону.
Пришлось бросить все силы на освоение
полета. Через полчаса бесплотных попыток Джарвину все же удалось
извернуться, сделать двойное сальто в воздухе и ухватить Плута за
непомерно длинный рыжий хвост. Раздались два крика: один –
возмущенный, другой – торжествующий. Джарвин подтянул к себе кота,
обхватил двумя руками свою добычу и принялся размышлять, что делать
дальше. И так глубоко задумался, что надрывный скрежет двери
заставил его вздрогнуть и ослабить хватку. Плут такой беспечности
не простил и огненной молнией выскользнул из рук. Джарвин
чертыхнулся.
– Что, рыжие, летаете? – раздался от
двери скрипучий голос.
– Не смейся, Старец, лучше дай-ка мне
вон ту зеленую колбу! – Джарвин неопределенно махнул рукой в
сторону длинного, когда-то кухонного, стола.
Взаправду гостя звали отнюдь не
Старцем. Нет, звать-то звали, но у него было настоящее имя, вполне
себе человеческое. Только вот с десяток лет назад угораздило Старца
выпасть из дирижабля, да так, что всю память отшибло. Сколько бы он
ни силился, а имени своего вспомнить никак не мог. Родных и друзей
найти тоже не удалось, все по той же причине потери памяти. И тогда
пришлось бедолаге подавать прошение в Ведомство имен, где его
записали в регистрационную книгу следующим образом: «почтенный
старец №309». По сей день ответа из ведомства не пришло, так что по
документам он ныне числился как Почтенный Старец Номер Триста
Девять. Друзья, разумеется, звали его просто Старец. А Джарвин был
как раз его другом, хоть и годился старику во внуки. Оттого-то
Старец простил наглому юнцу непочтительность и без ворчания
отправился к столу на поиски колбы.
