Проклятый дождь к обеду не только не закончился.
Как я и весь остальной караван весьма нетерпеливо ожидаем.
Он припустил еще сильнее, уже превращаясь в настоящий ливень время от времени.
– Обещал наш доблестный предводитель каравана, что к обеду обязательно распогодится! – я сама непритворно злюсь и прицельно сплевываю в сторону. – Какого черта мы в том постоялом дворе не остались передохнуть? Если уже с самого утра так беспросветно льет? И так уже целую неделю тащимся без продыху! Так у него горит все золото и серебро со своих земель собрать?
Прислушавшийся к моим словам Терек ничего не сказал, хотя, конечно, все правильно понял, на кого именно я так серьезно ругаюсь.
Только внимательно посмотрел мне в лицо, потом развернулся и, стеганув свою лошадь, поскакал обратно к Норлю.
Он со мной спорить не станет, чтобы самому графа защищать, хотя, вроде, должен бы, но тоже не собирается упираться, на своей личной шкуре принимая все милости погоды от местной природы.
Выезжать с уже хорошо прогретого постоялого двора, видя низкое свинцовое небо и сыплющиеся с него сплошные струйки воды, уж по размокшей дороге, да еще в путь на целый день – такое себе испытание для психики нормальной женщины.
Едешь ведь не на машине, под непроницаемой для сырости крышей, с сушащим стекла климат-контролем, а на своей уже полностью мокрой лошадке, на своей личной заднице, да еще со скоростью, дай бог, пару километров в час, если не полтора всего.
Определенная романтика средневекового туризма!
Граф собирает налоги в золоте и серебре в свой личный сундучок, еще повозки постоянно наполняются сданными главному местному рэкетиру дорогими продуктами, тканями, столярными и кузнечными изделиями.
Становятся тяжелее, все медленнее едут по проселочным дорогам, а в такую погоду просто откровенно тащатся с черепашьей скоростью.
Такие понятия скорости про черепах и километры тут вообще никому не известные, что-то большое здесь только в длинных лигах считают.
«Подъехал ведь приятель только проверить мое, как бы правильно сказать, внутреннее состояние и сейчас имеющееся в наличии настроение, – хорошо понимаю я. – Зря его так пуганула».
Но уже все понял с первой фразы, которую я произнесла в больших сердцах и сильно сгоряча, а теперь возвращается на привычное место в караване.
Они с Тереком едут прямо за мной следом, всего в десятке метров, чтобы приглядывать за каретой и еще за мной немного.
«Такая вот личная охранница ее светлости графини, за которой другие дружинники постоянно присмотр несут», – усмехнулась я, скривив лицо от текущей по нему все время воды.
Проводила взглядом уверенно держащегося в седле даже на полностью раскисшей дороге приятеля и непритворно тяжко вздохнула.
Мне до его умения езды и управления лошадью еще очень долго учиться, конечно, как до здешней Луны, но он серьезно крутой воин на самом деле.
И лошадью управляет на уровне старшего помощника бога, еще мечом машет невероятно быстро и ловко, даже стрелы может им отбивать в сторону, если они с хорошего расстояния пущены.
Не в упор, конечно, таких мастеров я еще не видела, хотя рассказы про них ходят, всякие такие легенды устного народного творчества про дела никогда невиданные и людей сильно необыкновенных.
Но в графской дружине таких умельцев нет, наверно, даже во всем остальном королевстве тоже не найдется.
«А какими им еще быть, этим легендам, когда грамотного народа здесь один-два процента всего. Да еще они сами таких понятий даже не знают! – вздыхаю печально снова я. – Каждый новый рассказчик былинно-песенного жанра от себя немного добавляет и привирает просто!»
«Ну, такую легенду про меня со временем сложат тоже, наверно, – криво усмехаюсь, смахивая рукой в перчатке с обрезанными пальцами воду с лица. – Еще пару лет демонстрации своего слишком независимого и взрывного характера, тогда во всех городках и селах королевства меня узнают и хорошо запомнят. Раз уж неугомонный граф и привязанная к нему болезненной ревностью графиня вообще без постоянных переездов смысла жизни не видят!»
