Мир замер на доли секунды, чтобы взорваться гигантским огненным
шаром. Пламя достигло неба и резко упало назад. Автодром
захлебнулся воем. Пёстрая толпа зрителей, на несколько мгновений
замершая от увиденного, буквально взорвалась мужскими и женскими
голосами: кто-то кричал от боли, а кто-то — от страха.
Настя[1] окаменела от охватившего её
ужаса. Обезумевшие люди толкали её со всех сторон, но она словно
приросла к месту, застыв, и не сдвинулась ни на сантиметр. Сейчас
все мысли и чувства были направлены на пылающую искореженную груду
металла, которая за несколько минут до трагедии была дорогим
спортивным автомобилем.
— Сэм… Сэмми… — прошептали бледные
губы: в машине, точнее, в том, что от неё осталось после аварии,
догорала её опора — дорогой ей человек Сэмюэль Лонг.
Она плавилась вместе с ним.
— Сэмми, любимый...
Судорожный, рваный выдох, а за потом
и надрывный всхлип вырвались из горла девушки.
Закашлявшись, Настя рывком села на
кровати.
Взглянув на раскинувшегося во сне
рядом с ней молодого человека, она размашисто перекрестилась,
вознося хвалу Господу: увиденное оказалось лишь кошмаром, очередным
сновидением, хоть и страшным! И пусть эта пытка повторяется не
первую ночь, но с милым всё в порядке.
— Сэмюэль! Боже мой, Сэмми! Какое
счастье, что ты здесь, мой родной!
Сэмюэль Лонг, всемирно известный
популярный гонщик, чуть больше года назад закончил карьеру ради
любимой и их маленькой дочери. Теперь он — вполне успешный
бизнесмен: его дело тесно переплетено с увлечением болидами[2].
Быстро стерев холодный пот с
воскового лица, Настя зябко поёжилась. Ночная рубашка взмокла, хоть
выжми, она противно липла к нежной коже, холодила, вызывая мурашки
и неприятный трепет во всем теле.
Словно почувствовав, что жена
расстроена, Сэмюэль завозился в кровати, отвлекая её от тяжелого
послевкусия сна. Опустив руку на то место, где буквально несколько
минут назад лежала любимая, он ласково провел ладонью по остывшей
простыне и, ощутив прохладу постельного белья, мгновенно открыл
глаза. Расфокусированный взгляд метнулся в поисках Насти, и,
наткнувшись на сгорбленную фигурку, Сэмюэль облегченно
вздохнул.
— Энести[3]?! Ты чего не спишь? —
Подтянувшись поближе к любимой на локте, он обхватил ее за талию,
заваливая на себя. — Что с тобой, моё счастье? Ты холодна, словно
мраморная статуя на фасаде нашего дома в Венеции. Тебе опять
приснился этот ужасный сон?
Через две недели Сэмюэлю исполнится
двадцать четыре. Её законный супруг, высокий, мускулистый брюнет, —
мечта каждой второй женщины. Они женаты третий год: оформили брак
за месяц до Настиного восемнадцатого дня рождения.
Не сдержавшись, она всхлипнула и,
уткнувшись в плечо мужа, разрыдалась.
— Любимая… Судьба моя[4]! Не плачь,
родная! Я здесь, с тобой, и никуда не уйду. Обещаю! Буду рядом
всегда... — Он рвано и неистово покрывал поцелуями лицо, шею, плечи
жены. — Я согрею тебя, — шептал он, обнимая Настю и одновременно
стараясь натянуть на неё тёплый плед. Но она уже опомнилась.
Оттолкнув мужа, стукнула его кулачком по широкой груди и
потребовала:
— Поклянись, что ты никогда больше
не будешь участвовать в гонках!
— Энести! — Сэмюэль застонал. —
Любимая! Я уже обещал тебе это…
Настя судорожно всхлипнула.
— Хочу услышать ещё раз!
— Не плачь! Раз не хочешь — не буду.
Ради тебя и нашего бэби[5], счастье моё! Милая, клянусь своей
жизнью, что никогда не сяду за руль болида!
Уткнувшись носом в шею мужа, Настя
прошептала:
— Я боюсь за тебя, милый… Этот сон
словно преследует меня…
Сэмюэль вздохнул и крепко
зажмурился. Врать любимой страшно не хотелось, но и признаваться
нельзя.
На следующей неделе в Сан-Диего
состоятся грандиозные гонки, последние в этом сезоне. Его команда
подала заявку на участие. Сам же Сэмюэль давно не садился за руль
гоночного автомобиля, да и лично присутствовать на соревнованиях
ему удавалось крайне редко. Зато его друзья-автораллисты знали:
Сэмми всегда поддержит материально, оплачивая огромные счета по
содержанию команды.
