Кира.
Море. Яркое, теплое и манящее.
Привкус соли на губах. Ласковый ветерок треплет волосы.
Здорово!
Белоснежная яхта еле покачивается на
лазурных волнах, пришвартована недалеко от обжитого острова. Вообще
вокруг полно маленьких частных островов, которые сдаются
платежеспособным туристам.
На нижней палубе яхты для удобства
отдыхающих установлены шезлонги, чем я, собственно, и пользуюсь.
Загораю.
В ушах наушники и там гремит рок,
странный выбор для девушки двадцати лет, но вся эта розовая и
ванильная попса не для меня. Песни про любовь, расставания,
страдания – чушь. Я не ищу отношений. У меня четкие планы в жизни и
я к ним стремлюсь.
Но у моего папы другие планы. У него
идея фикс – выдать меня замуж. Пристроить, так сказать, в надежные
и крепкие руки. Он переживает, что с моим характером редкий удод
решит на мне жениться. Ну не все же родятся лядя́ми, в смысле Леди.
Я вот такая, красивая снаружи, чумовая внутри.
Нет, я не кидаюсь на людей, если
говорить всерьез, я просто говорю, что думаю, а думаю я грубо и
иногда с матом. И в кого мне быть другой, если всю жизнь меня
окружают мужики. Мать умерла, когда мне было три, поэтому все мои
няньки – это охранники. Мой отец хозяин охранного агентства,
поэтому закалили меня суровые мужики военной наружности и рельефной
окружности.
Единственная женщина, которая
длительное время находится в нашем доме на постоянной основе - это
домоправительница тятя Маша. Но ее мизерного влияния в течение дня,
так мало, что все те женские штучки и уловки, которыми она щедро
делится, просто не успевают осесть в моей активной головушке.
Закончился учебный год, и папа
подарил мне отдых на прекрасной белой яхте. Все бы ничего, но
компанию мне составил мой друг детства Петька, которого папа
активно сватает мне в мужья.
Во-первых, замуж я не собираюсь, а
во-вторых, ну как серьезно можно рассматривать в партнеры человека,
которого лет с двенадцати я активно лупила и клала на лопатки. Хоть
Петька и старше меня на три года, и вроде не урод, но никогда я не
смотрела на него, как на мужчину. По большому счету, я ни на кого
не смотрела с этого ракурса. Пока у меня другие цели и другие
задачи. А эти игры в отношения, поцелуйчики, свиданьица – бред.
Кому они нужны?
Но Петра, походу, эти игры
устраивают, ему-то что. Папа сказал жениться, он женится… Лишь бы
халявная жизнь не заканчивалась. Наши отцы дружат много лет, с
самой армии, так что породниться – святое дело.
Лежу на шезлонге, никого не трогаю.
И понимаю, что мой идеальный загар под угрозой. Какой-то пеньдюх
делает мне тень. Открываю один глаз и лицезрю Петра. Он стоит на
верхней палубе, на бедрах белое полотенце, руки в боки. У него
мокрые волосы, зализанные назад, капельки воды стекают по неплохо
сложенному телу, но я и лучше видала. Брови сдвинул, сам хмур.
Сейчас что-то выдаст.
И тут он вытягивает руку вперед и
начинает активно вещать. Прямо революционер на баррикадах. Но я-то
не слышу. У меня длинные волосы, наушники прикрыты ими. В ушах орет
одно, а картинка другая. Забавно.
На сцене театр одного актера. Петька
так возмущается, что слюна летит в разные стороны. Что его бедного
так плющит, может скат током шибанул или иглобрюх уколол?
И вот тут происходит то, чего я ника
не ожидала. Он скидывает с себя полотенце, а там… ничего. Точнее,
чего… Висит бздюлина от колокольчика. Он указывает на нее двумя
руками и что-то возмущенно мне доказывает. А почему от
колокольчика? Я, конечно, не специалист по бздюлинам, но
колокольчик от «Царь-колокола», отличить могу. Ну ладно, пусть не
колокольчик, так, средний колокол, которым в школе первоклашки
трясут на первом звонке. Не буду принижать достоинство Петра, для
мужиков – это важно, ну, и друг детства, все-таки.
