30
сентября
… никогда не вела дневник, и не
знаю, как правильно его начать. Наверное, стоит сказать, что меня
зовут Василиса Богдановна Белецкая, мне 20 лет и до сегодня я жила
с отцом и мачехой в Могилёв - Кощееве. Мама умерла давно, оставив
после себя лишь странную куклу-мотанку, которую я в детстве боялась
до икоты! А как иначе, безликая кукла ведь?! Это совсем недавно я
узнала, что кукла не что иное, как оберег и без лица она не просто
так, а чтобы быть недоступной для вселения злых, недобрых сил, а
значит, именно такая куколка безвредна для ребенка. Раньше папа
говорил, что она обязательно принесет мне радость и
любовь.
Уж не знаю, когда привалит это
счастье. Пока что от нее одни проблемы. Как только отец уехал в
командировку, мачеха, в разгар очередного скандала на почте этой
самой куклы выгнала из дома, а когда переходила дорогу, кукла
вообще выпала из рюкзака и я, дура такая, чуть под машину не
угодила, поднимая ее. В итоге вот она я - сижу, жду у веткилиники,
пока проверяют хорька, которого спасла из-под колес той самой
тачки. Откуда он выскочил - сама не пойму… на осмотр животного,
вдобавок, все сбережения потратила: осмотр, лекарства,
переноска.
Переноска… куда же его нести,
раз самой податься теперь некуда? Пока отец не вернется, а будет
это только через месяц, в квартиру к ТОЙ женщине не вернусь! И
подруг у меня нет, совсем одна я тепе…
– Белецкая? – кричит медсестра, где
кроме меня и нет никого. В самом-то деле, зачем так громогласно,
как будто под дверью у нее очередь на сто метров?
– Я-я, – послушно вскакиваю со
скамейки, на ходу сохраняя начатую заметку в телефоне. Это вам не в
потертой тетрадке дневники выписывать. – Ну? Как хорёк?
– Ласка это, – поправляет женщина. –
Хотя, как и хорек, подвид куньих.
– Избавьте меня от этих
подробностей, – бормочу под нос. – Что с ней?
– Это самец. – дотошно поправляет
медсестра в очередной раз. – Рентген не показал ничего критичного,
небольшая рана, мы ее зашили, поставить уколы и будет как
новенький! Похоже, домашний. Ласок приручают с рождения к рукам,
потом они плохо одомашниваются. Этот хороший мальчик.
– Спасибо, похоже, мне с ним
повезло.
– Даже не сомневаюсь. Еще спасибо
вселенной скажете. – Она передает мне переноску с хорьком,
заговорщицки подмигивая, а я никак не могу понять, толи лыжи не
едут, толи я дура.
Мы прощаемся и я неспешно плетусь в
сторону остановки. И что теперь? Вернее, куда? Как на зло, в небе
грохочет, и на лоб падают первые крупные капли. Еще по-летнему
теплые, хотя уже сопровождаемые осенним прерывистым ветром и
низкими, сизыми облаками.
Прячусь под навесом местного торгово
- развлекательного центра. Хорошо, что у нас в городе никто никого
не гоняет. Может, выйдет и переночевать так, полусидя?
С рассекающей небо молнией и
громыхнувшим громом, хорёк в переноске неожиданно “оживает”
истошным писком оглашая весь пятачок. На меня с подозрением
начинают оглядываться люди.
– Ш-ш-ш! – шиплю в щёлку. – Чего
развопился?
– Кто там у тебя? – звонкий голос
звенит у самого уха.
–А? – оборачиваюсь и тут же
шарахаюсь в сторону. – М-мама!
В новом всполохе грозы,
подсвечиваемая электрическим светом разряда, на меня смотрит
розововолосая… готка. Я, честно говоря, не очень разбираюсь в
субкультурах, но её цветная копна, густо подведённые чёрным глаза,
и отчётливо проступающие под сетчатыми рукавами кофты тату нагоняют
внутреннюю панику. Она похожа на какую-то то ли ведьму, то ли
исчадие ада, в самом деле.
– Не, до этого статуса мне ещё
далеко, – улыбка преображает лицо незнакомки, делая его совсем
юным. – Дашь посмотреть? – кивает в сторону визжащей коробки.
– Там хорёк, эм-м, вернее, ласка.
Самец.
