1990 год
– Девочка, с тобой все в порядке?
Я сжалась в комочек и сидела тихо-тихо. Плохо понимая, что вокруг происходит. Было зябко. И страшно. Основание памятника какому-то дядьке с вытянутой рукой, служило мне сейчас единственной опорой. Осенний ветер бессердечно вытягивал последнее тепло из под кофточки. В свете вечерних фонарей ковер из желтых листьев окрасился в лисий цвет. Вокруг никого. Кроме двух мужчин в одинаковой сине-серой, почти цвета ночи, одинаковой одежде.
– Да. Все в порядке. – прошелестела тихонько замерзшими губами.
– Ничего не понимаю. – обратился к один к другому – мы же минуту назад здесь проходили, и никого не было. Чертовщина какая-то.
И уже ко мне:
– Как ты тут оказалась?
– Не знаю.
И я, правда, не знала. Открыла глаза и все. Уже здесь сижу. А что было до этого – как ластиком стерлось.
– Может ты с мамой или папой пришла?
– Не знаю.
Я смотрела на них ясными карими глазами и даже не думала плакать. Они обязательно помогут. Что бы ни случилось, во всем разберутся. Потому что они большие и наверняка сильные.
– Адрес, где живешь, знаешь?
– Нет.
– Может в кармашке что-нибудь есть?
А я, к своему стыду, даже не знала, есть ли у меня вообще кармашки. Оказалось, что нет. И я отрицательно покачала головой.
Дяденьки переглянулись и ненадолго перестали обращать на меня внимание.
– Давай в отдел заберем. Тут нельзя оставлять.
– Согласен. Но это очень странно.
И мы пошли. Тот, что пониже, взял меня за руку, но когда понял, какая она холодная, подхватил, укрывая полой куртки, да так и нес всю дорогу.
Все, кто был в этом самом отделе, переговаривались вполголоса и поглядывали в мою сторону. Некоторые из них пытались еще пару раз позадавать вопросы, но поняли, что толку не будет, и оставили в покое. Заночевала я на узкой койке, на месте дежурного, которому пришлось ютиться в кресле. Хоть я и предлагала поменяться.
Вот таким было мое первое в жизни воспоминание.
Потом меня передали на попечительство какой-то тетеньке. Сказали, что это временно, пока родителей не найдут. И это “временно” растянулось на 10 лет.
Если вы думаете, что юристом быть скучно – предлагаю попробовать поработать в Минюсте. В идеале, в тот момент, когда пришла срочная разнарядка от аппарата президента, например. Чего-чего, а скуки в этот момент нет и в помине.
Но это весело и интересно раз, другой, третий… вот только на восьмой год порядком надоедает. Да и высасывает все силы и желание нормально жить, в придачу. Вот поэтому сейчас я, затянутая в деловой синий костюм и жутко неудобные шпильки, внутренне сияя, уверенно марширую в отдел кадров, с подписанным размашистой рукой начальника, заявлением на увольнение.
Хватит. Эту страницу уже давно пора перевернуть, но все боялась, трусила, опасалась, что останусь без комфортной финансовой подушки.
Весь последний год я искала для себя новые пути развития. И сейчас, не думайте, что круглая идиотка – уходить с такого тёплого местечка в никуда – совершенно точно знала, как буду дальше жить.
Одним из многочисленных плюсов госслужбы в таком кропотливом ведомстве стал впечатанный под кожу навык грамотной речи, деловой переписки, умение точно подбирать слова, находить верные обороты, формулировать мысли кратко и емко. Приплюсуйте к этому поглощаемую пачками художественную литературу в метро, по дороге с и на работу, и, вуаля, вот вам редактор, рецензор или, как в моем случае, востребованный журналист-аналитик, обозреватель, критик и ведущий рубрики о литературных, театральных и кино-новинках. Недавно мне поступило безумно аппетитное предложение занять соответствующую всему вышеописанному должность автора собственной колонки в международном журнале “ЛайфСтайл”. И я просто не смогла отказаться. А вот отказаться от должности советника отдела государственной регистрации нормативных правовых актов в сферах государственного контроля и надзора Департамента регистрации ведомственных нормативных правовых актов, оказалось весьма легко. Нет, спасибо конечно огромное этому, уже уходящему, этапу в моей жизни. Благодаря ему, я смогла позволить себе отличную двухкомнатную квартиру, практически в центре Москвы, уютную дачу в ближнем Подмосковье и горячо любимый паркетник. Но теперь, когда все физические потребности были удовлетворены по программе максимум, захотелось чего-то и для души.
