- Все. Ухожу.
Вика рывком вытащила ручку из
дорожного чемодана на колесиках и покатила его в прихожую.
Выпендреж чистой воды – большинство вещей она вывезла еще вчера.
Едва ли не десяток доверху набитых пузатых сумок. Нет, чемодан был
нужнее совсем для другого – изящными движениями покидать в него
бестолковую мелочевку с полок, взяться за ручку и процокать
каблучками к двери. Как в кино – любила она эту театральщину.
Когда-то это даже казалось милым.
- Антон, пока.
- Пока.
Я даже не потрудился встать из-за
стола. Она ведь только этого и ждала – драмы, скандала. Я
непременно должен был вскочить, встать перед ней, закрывая спиной
дверь, вырвать из рук этот гребаный чемодан… Только вот ничего из
этого я делать не собирался. Не то чтобы мне стало уже совсем все
равно – просто закончить хотя бы схематичное жизнеописание конунга
Тольбьерна Серого Медведя сейчас почему-то было куда важнее. И
плевать, что за эту странную халтуру мне едва ли уже заплатят.
Строчки на экране ноута будто-то бы сами текли из-за мигающего
курсора – прерываться не хотелось совершенно. Даже по такому
безусловно важному поводу.
- Антон! – повторила Вика. – Я ухожу.
Пока.
- Угу, - буркнул я.
- Угу?! И это все, что ты хочешь мне
сказать?
Похоже, без драмы все-таки не
получится. На вспышку с моей стороны Вика уже, судя по всему, не
рассчитывала, поэтому без долгих раздумий начала действовать
сама.
- Антон, ты понимаешь, что я сейчас
уйду? Совсем уйду. Навсегда.
- Понимаю. – Я пожал плечами. –
Осторожнее на лестнице.
- И все?! – Вика громыхнула
полупустым чемоданом об пол. – Осторожнее на лестнице?! После
всего, что было?
Я выдохнул, чуть отодвинул ноут и
крутанулся на стуле. Театр одного актера требовал зрителей.
Все-таки в искусстве скандала Вике не было равных – еще мгновение
назад я думал исключительно о бесславной гибели могучего Тольбьерна
от рук предателей, а теперь понемногу и сам начинал заводиться.
- Счастливого пути, Вика. Желаю
удачи.
- Вот! В этом ты весь!!!
Наверное, я мог сказать вообще что
угодно – или даже промолчать. Степень моей вины была определена уже
давно. Впрочем – надо отдать ей должное – Вика даже попыталась
выдать некое подобие аргументации, а не просто перешла на
ульразвук.
- В этом все дело! В этом, Антон! –
Она тряхнула головой. – Я ухожу, а ты просто сидишь, уткнулся в
свои писульки. А ведь Марк Львович говорил, что ты не потянешь, что
ты…
Я поморщился. Вышеупомянутый Марк
Львович не понравился мне с самого начала. Нет, конечно, заказчик
всегда прав – но всему есть предел. Я раз за разом переделывал,
терпеливо выслушивал критику, не менее терпеливо объяснял, что если
уж мы хотим придать истории хотя бы подобие исторической
достоверности, то… В общем, в итоге я просто не выдержал и
предложил Марку Львовичу написать все самому – раз уж он
действительно куда лучше меня разбирается как в истории Средних
веков, так и в коммерции.
Вот тут-то я и огреб все и сполна. За
некомпетентность, незрелость, неблагодарность, безграмотность,
бездарность и – как выразился Марк Львович – неприемлемые для
культурного молодого человека наглость и бытовое хамство. Потом
подключились родители Вики, которым я и должен был сказать спасибо
за «шанс, который выпадает раз в жизни». А потом и она сама. И
через две недели собрала вещи.
Впрочем, к этому шло уже давно.
Ослиное упрямство, лень, бездарность, невнимательность, отсутствие
амбиций и неумение заработать денег – список моих пороков Вика
могла бы продолжать бесконечно. Последние полгода я действительно
не понимал, чего ради она тратит на меня свое драгоценное
время.
- Ты меня вообще слушаешь?! –
взвилась Вика. – Марк Львович…
