Подходя к дому, он купил бутылку – единственный, как оказалось, способ погасить инерцию, набранную за восемь часов работы. По истечении этого времени, то есть бесплатно, Эйч думать о чужих нуждах не собирался. Получалось, впрочем, далеко не всегда. Вот и сегодня в голове роились остатки дневных забот, а муза брезгливо морщила на них носик, изо всех сил стараясь держаться подальше.
Эйч поднялся на седьмой этаж, отпер квартиру, крикнул женe, что пришел, и, не дожидаясь ответа, снял ботинки, пиджак и прошел в ванную. Включив воду, подставил ладони под кран и долго держал их так, представляя, как маленькие злобные бактерии гроздьями срываются с кожи и, ругаясь, устремляются в водосток. В дверь позвонили. Эйч поднял голову и прислушался. Позвонили еще раз. Жена открывать явно не торопилась. Позвонили снова, и куда настойчивее. Эйч вздохнул, не спеша вытер руки и вышел в прихожую. Он повернул ключ, распахнул дверь и обнаружил на пороге двух сотрудников милиции с оружием и при исполнении. Сотрудники как будто не ожидали, что им откроют, поскольку разом вздрогнули, отскочили и сдернули с плеч автоматы. Справившись с удивлением, они тут же приступили к задержанию. Один из них ловко и почти без замаха ударил Эйча носком ботинка в живот. Когда Эйч сложился, второй коротко взмахнул от пола прикладом, и Эйч, уже задержанный, опрокинулся навзничь. Последнее, что он успел заметить, были крылышки музы, в панике улетавшей в открытую дверь. Вероятно, ее напугал хруст раздробленной переносицы. Или просто вынесло сквозняком.
Винни был самым обыкновенным юристом. От всех остальных он отличался лишь тем, что когда-то, лет двадцать тому назад, учился в одном классе с Эйчем. Вот эта-то малость и привела его теплым весенним днем в следственный изолятор, чтобы совершенно бесплатно помочь старому школьному другу, которого он успел напрочь забыть.
– Винни и Сыновья. Юридические услуги. Я вас слушаю.
– Винни, это ты?
– Вениамин Кольчужный к вашим услугам.
– Господи, Винни, как хорошо, что это ты! Представляешь, они обвиняют меня в убийстве!
– Прошу прощения, с кем я говорю?
– Ой, извини. Это Эйч. Ну, Эйч. Мы учились с тобой в одном классе.
– Эйч? Что за… Ах да, Эйч. Ну надо же.
– В убийстве, Винни!
– Всегда знал, что ты этим кончишь. Да ладно, шучу. Во-первых, успокойся. Пока ты все делаешь правильно. Кроме, сразу тебе скажу, убийства. Ха-ха. В общем, хорошо, что позвонил, дружище. Так кого, говоришь, ты грохнул?
– Винни!
– Ну, ладно, старина, извини. Давай, рассказывай, что там у тебя стряслось. Кстати, ты сейчас кем работаешь? Эй, Эйч, ты ведь работаешь? Не пугай меня.
– Винни, они говорят, я убил Клару.
– Кого ты убил?
– Клару. Мы все-таки поженились. Ты можешь приехать? Я сказал, что не стану говорить с ними без адвоката. Мне кажется, меня станут бить, если ты не приедешь.
– Передай кому-нибудь трубку, старина, – вздохнул Винни. – Разумеется, я приеду.
***
Осторожно положив телефон на полочку, Винни застыл в задумчивости: по колено в воде, приземистый и волосатый, весь в разводах мыльной пены, медленно оползающей по отнюдь не спортивному туловищу. Потом пожал плечами, поежился и погрузился обратно в теплую воду, решительно выкинув из головы бестактного Эйча, убиенную Клару и прочие мелкие неприятности, коими полна жизнь. Всего-то через минуту его настигло воспоминание.
Клара, Эйч и Винни сидят в летнем кафе. Позади – школа, впереди – институт и совсем другая жизнь. Во-первых, жизнь без Клары. Во-вторых, жизнь без Клары. В третьих, в четвертых и так до бесконечности – жизнь без Клары. Она много тогда для него значила. Пожалуй, она значила слишком много. Пожалуй, она значила всё. И, только подумать, выбрала Эйча.
