Серрат всегда был его домом. Радаман любил его суровый гордый
вид, высокие башни и тайные ходы, высокие сводчатые потолки,
массивные колонны в тронном зале, военный полигон в отдалении —
хотя, это больше территория Эдгара. Любил его мрачные секреты,
легенды, создаваемые им самим в течение нескольких веков. Даже
несмотря на то, что Серрат давно нуждался в серьезной
реконструкции. В какой-то мере Радаман смирился и с чудовищным
артефактом, спрятанном глубоко-глубоко под замком.
За столько лет артефакт стал частью Серрата.
И только с одним не мог ужиться Радаман — с постоянной тьмой,
даже днем. С той серостью, местами заляпанной кровавыми оттенками.
Обои, заслужившие популярность на континенте лет
пятьдесят-шестьдесят назад, в Серрате были только в некоторых
комнатах, коридоры же и большинство комнат казались блеклыми из-за
каменных стен. Всех остальных это устраивало, и Радаман протестовал
молчаливо: почти всегда он предпочитал носить в одежде светлые
тона, а в особенности ярко-красную свободную рубашку. Её пару лет
назад ему подарила Ралина: сестра путешествовала в Родерон, зашла
на местный базар и, зацепившись взглядом за рубашку, вспомнила о
брате. Тогда она поняла, что соскучилась, и уже через две недели
Ралина была в Серрате.
Радаман всегда чувствовал себя уютно, надевая эту рубашку. Так
он на пару мгновений притворялся, что сестра рядом и в
безопасности. По крайней мере, сейчас она рядом.
Ралина улыбнулась, поймав взгляд брата, и продолжила
историю:
— …Этот умник корчил из себя величайшего воина, и однажды
настолько обнаглел, что вызвал меня на бой. Уж не знаю, чем он там
руководствовался, я ведь тогда уже лет пятьдесят изучала воинское
искусство, а у него еще даже борода не начала расти. Да что я-то
все рассказываю! Может, сам вспомнишь, а, Эдгар?
Эдгар, сидевший по другую сторону стола, уже давно погнул вилку
от злости. Лицо его побелело, а глаза наоборот, налились кровью,
отчего казалось, что они вот-вот лопнут.
— Не хочешь? Ну я тогда сама, — продолжала глумиться Ралина.
Радаман предупреждающе сжал её руку под столом, но она
проигнорировала. — Чтобы юнец запомнил, что не стоит обижать старых
злых вампиров, я сначала вымотала его и хорошенько отмолотила, а
потом заставила пройтись по всему лагерю в чем мать родила.
От души надеюсь, что там у тебя все выросло по сравнению с тем,
что видела я.
— Грязная стерва! — завопил Эдгар и откинул в сторону тарелку с
едой. Разбиваясь, фарфор жалобно звякнул, но никто не обратил на
это внимания. — Мне тогда было пятнадцать лет, естественно, все
выросло!
— Ох, Рал, зря ты об этом заикнулась, — рассмеялась Хель и
насмешливо посмотрела на Эдгара. — Мужчины такие нервные, когда
дело касается их размеров.
Радаман с удивлением заметил, как тут же присмирел Эдгар.
Наверное, его успокоило внимание Хель, которая раньше и вовсе не
смотрела в его сторону, словно тот был пустым местом. Сейчас она не
только спокойно встречала его взгляд, но и подшучивала над Эдгаром.
Радаман радовался этим неожиданным изменениям и понимал, что к ним
привело: появление Кассандры, молодой волчицы со схожей историей и
огромным потенциалом. Он постарался принять её в семью, понимая,
что после рождения дампиров она станет спутницей жизни Катрея. Но,
вот ирония, они так и не нашли общий язык, хотя Радаман являлся
самым дружелюбным членом их семьи. Зато Кассандра нашла подход к
Архелии и Эдгару. Последний и вовсе её обожал, если задуматься:
прощал все грубости и поступки и даже вплотную занялся её
обучением, хотя мог просто спихнуть на того же Хейса.
Эдгар перебил мысли Радамана:
— Теперь, когда наши силы равнозначны…
— Это ты так думаешь, — перебила Ралина, язвительно
ухмыляясь.
