Марина
— Ты же сказала, что он будет тут, —
прижав телефон плечом, одной рукой я пыталась достать из клатча
ключи от машины. Ни в главном, ни в крохотном боковом карманчике их
не было, но я чувствовала их. — Чёрт… — процедила, наткнувшись на
дырку в подкладке. — Ты понимаешь, чего мне всё это стоило?!
Раздосадованная, я в последний
раз окинула зал взглядом.
— Чтобы я ещё когда-нибудь тебе
поверила… Это был мой единственный шанс, понимаешь?! Да… Не знаю…
Да какая теперь разница?! Нет! Его нет, Тина. Всё… Нет…
Уверена…
Злясь всё сильнее на Крис, по
милости которой я оказалась на этом «балу для избранных», на не
вовремя появившуюся дыру, на мешающий бокал с вином, который
держала в руках, и, прежде всего, на саму себя, я порывисто
развернулась, чтобы пройти к выходу, но не сделала и шага. Чуть
заметный запах сандала, светлая рубашка, бокал, руки на моих
плечах… Если бы я врезалась в скалу, почувствовала бы, наверное, то
же самое.
— Простите, — выдавила я.
Всё, что я видела — расползающееся
по жемчужно-серому шёлку бордовое пятно. Медленно подняла
голову и наткнулась на колючий пристальный взгляд. Держащий меня за
плечи мужчина был не просто зол — в глазах его была неприкрытая
ярость.
— Простите, — повторила.
Он сильнее сдавил мои плечи, и тут
же одна ладонь его, пройдясь по моему боку, опустилась ниже, и я
почувствовала проникающий сквозь платье жар.
— Простите? — переспросил он. В
пронизанном всё той же холодной яростью голосе слышался явный
акцент. Итальянский акцент. — Только что вы испортили мою лучшую
рубашку, — жёсткая линия рта искривилась.
— Вы подошли слишком близко, —
возразила я, пытаясь отступить.
Незнакомец стиснул моё плечо так,
что мне стало больно. Тут же ослабил хватку и с нажимом провёл по
руке до самого запястья. Высвободил почти пустой бокал.
— Каберне, — поморщился, поднеся его
к лицу, и сгрёб моё платье в кулак. — Слишком близко для чего?
Я чувствовала, как подол платья
приподнялся. Мужчина, на которого я только что вылила это самое
каберне, продолжал смотреть на меня, совершенно не беспокоясь о
том, что мы стоим у всех на виду.
Опомнившись, я накрыла его руку
своей.
— Даже если я испортила вашу лучшую
рубашку, — процедила, — это не даёт вам права вести себя подобным
образом.
Уголок его рта дёрнулся в
откровенном пренебрежении. Напоследок смяв бархат платья, он
выпустил его.
Против воли я опять посмотрела на
его рубашку. Пятно расползлось, и теперь напоминало огромную
подтёкшую кляксу. В развороте расстёгнутой на пару пуговиц рубашки
на бронзовой от загара коже блестела золотая цепочка.
Незнакомец покачал в руке бокал,
который забрал у меня, и пригубил вино. Снова поморщился.
— Вам не подходит ни каберне, ни это
платье, — не глядя он поставил вино на столик позади себя. Осмотрел
меня с головы до ног. — Кого вы тут ищете?
— С чего вы взяли, что я кого-то тут
ищу? — не знаю, что больше разозлило меня — его слова или взгляд.
Глаза у него были неестественно-серыми, с льдисто-голубоватым
отливом. И без того чувствовавшая себя совершенно чужой тут, на
проходящем после показа одного из самых именитых и таинственных
модельеров современности закрытом банкете, под его взглядом я
казалась себе просто голой.
Роскошь, шик… И я — похожая на
воробья среди стаи ярких экзотических птиц, даже несмотря на то,
что надетое на мне платье стоило целое состояние.
Не удостоив меня ответом, незнакомец
жестом подозвал официанта и взял с его подноса бокал. Я уже
приоткрыла рот, чтобы отказаться, но этого не потребовалось.
Предложить мне вино он и не подумал. Вместо этого сдёрнул со
столика салфетку и приложил к пятну на рубашке.
— Так кого вы искали? — он присел
прямо на край стола, поддёрнул штанину и пригубил вино.
