С благодарностью Дарье
Корчагиной
Глядя на бескрайнее небо в
иллюминаторе самолета, Костя думал о ней. О девушке, которая
осталась в родном городе. О своей первой любви. И, возможно,
единственной.
О Тане.
Он до сих пор помнил, как звонко
звучит ее смех, как пахнет кожа, как сияют зеленые глаза, когда он
рядом и держит за руку. Помнил нежные прикосновения и теплое
дыхание. Длинные ноги и округлые бедра. Солнце, искрящееся на в
распущенных волосах. Слова о любви.
Костя точно знал, что встретиться с
ней – в самое ближайшее время. Наконец сможет сделать это. Увидеть
ее, обнять, вдохнуть аромат ее волос. И с замиранием сердца он
предвкушал, как это произойдёт.
В динамиках раздался голос
стюардессы, которая оповестила о скорой посадке и попросила
пассажиров пристегнуть ремни, и уже вскоре самолет начал снижаться.
Все происходило какими-то обрывками, рвано и нервно. Холодный
телетрап, незнакомые лестницы, багажная карусель, зал прилета, из
окон которого виднеется голубое морозное небо, и она. Таня.
Его Таня, такая же красивая, как и
всегда.
Такая же родная.
Она стояла чуть в стороне от
встречающих, в пуховике и простых джинсах, с распущенными волосами,
которые темно-русыми волнами спадали на плечи и спину, и странным
выражением лица. Тоска, нежность, злость, грусть – в нем смешалось
все, но стоило Косте оставить чемодан и броситься к ней, чтобы
подхватить на руки, как ее лицо осветилось радостью.
- Отпусти меня, - глухо попросила
Таня, хотя сама с силой обнимала его за шею, словно боясь потерять
вновь. – Отпусти.
Он послушал ее и поставил на ноги, а
Таня тотчас ударила его по плечу. Еще раз. И еще. Била, кусая губу,
чтобы не заплакать, а он стоял, смотрел на нее, улыбался и молчал.
Пусть бьет. Ему не больно. А ей так будет легче.
- Ненавижу тебя! Как ты мог! Как ты
мог оставить меня? – больным голосом спрашивала Таня, и в какой-то
момент вдруг выдохлась, опустила руки и пошатнулась. Костя
тотчас подхватил ее, обнял и, прижимая к себе, гладил по волосам. А
она ревела, уткнувшись ему в грудь.
- Все хорошо, маленькая, - шептал
Костя, чувствуя, как сердце заполняется давно потерянной нежностью.
– Все хорошо, я здесь. Я с тобой.
- Я так скучала, - всхлипнула Таня.
– Ненавижу тебя. Ненавижу!
- Ты меня любишь, - зачем-то сказал
он. – Знаю, ты меня очень любишь.
Таня в его руках вдруг стала таять,
будто бы ее и не было. И все, что осталось – слабый аромат ее
цветочных духов, название которых он забыл.
На этом Костя открыл глаза и понял,
что все еще находится в самолете, который и не думает снижаться, и
все, что он видел, было лишь сном. Чудесным сном. И от злости,
которая вдруг накатила на него, сжал кулак.
На него снова накатили воспоминания.
То ли потому, что до родного города оставалось совсем ничего, то ли
из-за проклятого неба за иллюминатором.
Это было прекрасно – те несколько
месяцев, которые Костя провел рядом с ней. Началось все банально –
он заступился за нее, потому что не мог иначе, и был очарован Таней
с первых минут. Тогда он забыл обо всем – о трудностях в семье, о
своих планах, об учебе в США. Для него существовала она, Таня
Ведьмина, девушка, которая покорила его сердце. В ней сочетались
красота, ум и твердый характер, и почему она обратила на него
внимание, Костя и сам не знал. Тогда он не считал себя кем-то
особенным – обычный парень, не слишком спортивный, не всегда
уверенный в себе, предпочитающий футболу книги, а боевикам –
документальные фильмы. Из плюсов – обеспеченная семья, но деньги-то
все равно не его. Таня любила его таким, какой он был, и он всегда
был благодарен ей за это.
Сейчас Костя стал другим. Поменялся
и внешне, и внутренне. Он не зря проводил дни напролет в
тренажерном зале – его тело стало рельефным и выносливым. И без
того светлые волосы выгорели на морском солнце, черты лица стали
жестче, взрослее, а кожа приобрела золотистый оттенок. У лучшего
мастера Восточного побережья Костя сделал татуировки – на руках,
груди, плечах. А одежду покупал в самых модных фирменных магазинах.
Даже акцент почти исчез, и люди вокруг считали, что Костя приехал
откуда-то из Скандинавии. Кроме того, он стал гораздо увереннее,
мужественнее и напористее – если раньше не всегда мог отстаивать
свою точку зрения, то теперь хорошо умел это делать. И вообще,
казался ярким и твердым. Походка, жесты, взгляд – у него изменился
даже смех.
