Ни возраст, ни сложный жизненный путь не смогли заглушить умение Алви видеть красоту в простоте, порой чарующую настолько, насколько легко забывается контекст мимолетного созерцания. И вот сейчас он с удовольствием наблюдает столкновение золотых лучей светила с огненными волосами прекрасной девушки, чьи глаза созерцают плавный закат. Изабелла не просто так насыщается солнечным светом: вот-вот случится сильнейший контраст – закат приведет всепоглощающую тридцатидневную ночь. Это необычное место недалеко от северного полюса, дарующее раз в год ощутить гостю уникальную ценность координат солнечной системы ИМБ, – место столь глубинное в мироздании, сколь отсутствует здесь самый малый намек на простое наличие звезд. Не имея спутников или телескопов, человечество так и не узнало бы, что во мраке Вселенной есть другие светила, планеты и остальные объекты. Это еще одна причина, почему Алви разрешает себе забыться, запоминая удивительную красоту Изабеллы, специально держа звездолет повыше, доверяя автопилоту не меньше, чем своим глазам. Внизу лучи красиво растянулись объятием по ледяной корке с множеством неровностей, создавая игривый танец блестящего снега, окончившийся за мгновение до наступления долгой ночи.
Небольшой звездолет без опознавательных знаков сделал пару кругов вокруг места, чье таинство стало одной из главных причин объединения Алви и Изабеллы. Это пятидесятиметровое каменное строение если и напоминает свое природное происхождение, то лишь с сильным оттенком ужаса. Вертикальная стена идет кругом, оканчиваясь наверху выпирающими скосами, прячущими за собой плоскую поверхность. Ни единого элемента развитой науки, ни следов пребывания человека – лишь черный камень без заметных следов обработки. Изабелла безуспешно мучила сканеры, пока Алви не нашел место посадки. Вопросов проникновения больше не было – на той стороне, где последние лучи прощались с этим странным местом, обнаружился небольшой проход.
– На улице минус сорок пять. Ветра сейчас почти нет. Сплошной лед. Воздух сильно разряжен. Идти сто восемь метров – немного, но лучше возьмем по баллону кислорода. – Алви говорил это не только Изабелле, но и сам себе, формируя заключение по мере поступления данных от компьютера. Взглянув на Изабеллу, он встретил недовольный взгляд. – Что?
– Плохо спала. Десять часов полета – часов пять глубокого сна. Первым делом, если там все хорошо, поем и усну на сутки. – Она осмотрела его с ног до головы. – А ты, я вижу, хорошо отдохнул, бодр и свеж. Значит, пойдешь первым.
Алви нравился ее характер – вдумчивость, воспитанность и неспешность придавали ее мягкой красоте таинственной глубины сокрытого потенциала. Изабелла умела проявлять сильный характер одним лишь взглядом, плавно перетекающим в красивую работу мысли. Он вдвойне был рад тому, что она все же согласилась с ним сюда полететь, потому что, сделав первый шаг наружу, внезапно познал давно забытый трепещущий страх перед грядущим.
Идти было непросто: помимо давящей черноты, скрывающей за собой буквально все и вся, сам контакт с поверхностью льда разрешал верить в полет – он был идеально ровный и гладкий, лишь редкие неровности возвращали понимание сопротивления движению. Оба были в специальных больших очках, столь же оберегающих зрение и часть лица, сколь упрощая обзор окружения через выводимую цифровую карту с расстоянием и прочими показателями. Отключение интерфейса открывало возможность лицезреть всеобъемлющую черноту космоса, знакомя с имитацией потери визуального доказательства материального мира. Все это странное знакомство с мирозданием окончилось на середине пути – противоположность заявила о своих правах ярко и без предупреждения: свет ударил в лица прямо из прохода, вытолкнув перед ними тьму, рассеяв ее влияние. Стоило бы насторожиться, но бдительность между светом и тьмой скромна на подступе к самой причине этого явно вызревающего для точного времени проявления внимания со стороны Буревестника. Избавив Изабеллу и себя от лишних мыслей и рассуждений, Алви последовал упрямству, вновь зашагал вперед, готовый к любому исходу.