Этим утром он начисто, до блеска, выбрил голову. Глядя в зеркало, Аарон Тоццо видел совсем другое – и увиденное весьма удручало его. Внутреннему зрению предстали пятнадцать заключенных из «Нахбарен Слагер»: росточком не больше дюйма, в корабле размером с детский мячик. Корабль улетал в космос со скоростью, практически равной скорости света, а людей на борту совершенно не интересовала их дальнейшая участь.
А самое неприятное – это видение, судя по всему, отражало истинное положение дел.
Он насухо вытер голову, втер в кожу питательное масло и только потом дотронулся до кнопки в горле. Установив контакт с коммутатором Бюро, Тоццо сказал:
– Я полагаю, что мы не сможем вернуть этих людей обратно. Но по крайней мере мы можем отказаться от дальнейших запусков.
Коммутатор записал его реплику, потом озвучил коллегам Тоццо. Они соглашались один за другим. Он слушал, как звонкую перекличку их голосов, надевая халат, блузон, тапочки и верхнюю накидку. Да, запуск корабля обернулся большой ошибкой, даже общественность уже была в курсе. Но…
– Но мы не откажемся от проекта. – Общий гвалт перекрыл голос Эдвина Фермети, непосредственного начальника Тоццо. – У нас уже набраны добровольцы.
– Оттуда же? Из «Нахбарен Слагер»? – спросил Тоццо.
Естественно, заключенные вызвались лететь: в лагере больше пяти-шести лет не протянешь. А если долетишь до Проксимы, получишь свободу. Выжившим просто будет запрещено возвращаться на пять обитаемых планет Солнечной системы.
– Неужели так важно, откуда они? – мягко поинтересовался Фермети.
Тоццо ответил:
– Нам следует заниматься оптимизацией американского Департамента Пенологии, а не пытаться покорить далекие звезды.
Ему вдруг нестерпимо захотелось подать в отставку со своей должности в Бюро по делам эмиграции и уйти в политику. И поставить во главу угла избирательной кампании требование реформ.
Потом он сел завтракать, и жена сочувственно похлопала его по плечу:
– Аарон, ты так и не сумел с этим разобраться, да?
– Нет, – коротко отозвался он. – А теперь мне и вовсе все равно.
Он не стал рассказывать супруге о других кораблях, набитых заключенными, – те тоже оказались пустой тратой человеческого материала. Правительство запрещало обсуждать дела Департамента с теми, кто в нем не работал.
– А они не смогут вернуться самостоятельно?
– Нет. Поскольку потеря массы произошла здесь, в Солнечной системе. Чтобы вернуться, им нужно набрать массу заново. В этом вся проблема.
И он мрачно отхлебнул чаю, стараясь не смотреть на супругу. Женщины, с легким презрением подумал он. Милые, но глупые.
– Им нужно вернуть потерянную массу, – повторил. – И все бы хорошо, если бы они летели по круговому маршруту. Но это же полет в один конец с целью основать колонию, а не экскурсия, после которой домой прилетаешь…
– А сколько им лететь до Проксимы? – полюбопытствовала Леонор. – Да еще в таком виде – они же уменьшены, с дюйм росточком, да?
– Четыре года.
Она широко распахнула глаза:
– Ух ты! Как здорово!
Сердито заворчав, Тоццо с грохотом отодвинулся от стола и поднялся. А забрали бы они эту дурищу, подумал он про себя, раз ей «здорово». Но нет, дура-то дура, а в добровольцы Леонор не пойдет.
Супруга тихо сказала:
– Значит, я была права. Бюро все-таки отправило людей в космос. Ты, считай, в этом только что признался.
Тоццо покраснел и прорычал:
– Не вздумай проболтаться! В особенности подружкам. А то я без работы останусь!
И он одарил женушку свирепым взглядом.
На этом неприятный разговор неприятно завершился, и Тоццо поехал в Бюро.
Он уже открывал дверь кабинета, как в коридоре показался Эдвин Фермети. Начальник поздоровался и спросил:
– Думаешь, Дональд Нилс сейчас где-нибудь на планете в орбите Проксимы?
