Зима в этом году опять не хотела уходить. После оттепели метель и холод напомнили о снежных и морозных днях. Страшный гололед напугал автолюбителей, а начавшие оттаивать деревья вновь облачились в серебряные кафтаны да сарафаны, да поближе прижались друг к дружке. «Эх!» – словно воскликнула зима – Где мои сани расписные и тройка залетная? Просвистим-ка по белу свету напоследок, вернем наши февральские дни украденные, погуляем, попляшем. А затем отправимся на родину, на север, в Гиперборею, откуда и я родом и все людишки – человеки. Эй! Скачите, летите родные, бейте копытами! Добавьте холодку!
Дмитрий погасил сигарету и, кутаясь в отцову шубу, пошел в дом. Лариса Дмитриевна, его мать, седовласая, с глубокими морщинами на лице, хлопотала у раскаленной плиты русской печи.
– Видал, что творится? – раздался голос отца из комнаты. – Куда поедешь? Ничего не видать, да гололед. Не ровен час, как…
– Ну, что ты будешь делать! – всплеснула руками мать. – Сколь не говори, все свое талдычит.
Она перекрестилась.
– Ладно, старуха. Только Димку все равно нельзя отпускать.
– Бать, мне к семи на работу.
– Позвони, подменись, скажи, что не сможешь приехать.
– Бать, ты как маленький, я обещал людям, что буду в семь, а свое слово я держу. Не этому ли ты учил?
– Но позвонить?
– Кому, бать? Кому? Это моя находка. Понимаешь?
– Все я понимаю, – он, наконец, вышел на кухню, с трудом опираясь на трость. – Только боюсь я.
Дмитрий взглянул в помутневшие с годами стариковские глаза. В них и правда чувствовалась неподдельная тревога.
– От судьбы не уйдешь.
– Это верно, сын, верно. – он обреченно опустился на табурет.
– Старый, чего это ты? – заволновалась мать. – Ни с того, ни с сего и выдал.
– Батя! Мамуля! Успокойтесь! Словно в первый раз провожаете. Ну?!
Дмитрий обнял родителей. Сердце защемило, на глаза набежали слезы.
– Через недельку заеду.
Лариса Дмитриевна быстро собрала гостинчик невестке.
– Это Аннушке, пусть не серчает за прошлое, приезжайте вместе.
– Хорошо, мам. Ну, пора, а то ехать придется часов пять – шесть, а то и более по такой дороге.
– Давай, сыну. Прости, если что.
– Бать, все будет в норме. Счастливо.
Пока прогревалась машина, Дмитрий смотрел на окна родительского дома и думал о том, как быстро пролетели детство и юность. Давно ли бегал с девчонками на танцы, играл с приятелями в футбол, целовался с любимой девушкой.
«Интересно, а где сейчас Ольга? Как сложилась ее судьба? Мы много времени проводили вдвоем и никак не могли наскучить друг другу. Я был от нее без ума. Где ты любовь моей далекой юности? Ау? Отзовись!»
В это время комок снега ударился в лобовое стекло, заставив Дмитрия выйти из раздумий. Он мотнул головой. Вокруг никого не было.
– Черт, словно из прошлой жизни воспоминания, но до чего приятны!
Дорога была скользкой, ровной и блестела, словно лакированная столешница. Даже шипы на колесах не давали полной уверенности в безопасности. Дмитрий был максимально собран и сосредоточен. Темная полоса дороги освещалась лишь фарами его «Жигулей». Встречные авто попадались редко. Ночная трасса, одетая в гололед, постоянно держала в напряжении. Дмитрий не любил ездить медленно, но сегодня играть в «догонялки» с ветром было опасно.
Вдруг что-то похожее на лежащего человека мелькнуло справа, у самого края дороги. Дмитрий остановился, и почувствовав опасность достал монтировку. Немного погодя вышел из машины. Ветер продолжал завывать, свистеть, бросаясь снежными липкими хлопьями, качал многолетние тополя, те стонали и кряхтели, навевая тревогу.
