Века протекали над землями славянскими. И хотя русские боги были незлобивы, но они понимали, что разное случиться может. На людей в те времена они особенного внимания не обращали, потому что и люди почти не думали о них и лишь смутно догадывались о их существовании. Не стоило связываться с теми, кто не чтит тебя и не собирается приносить жертв. Они не хотели прослыть простаками перед Богами из иных миров. И все шло так бы и дальше, если бы не стали все чаще происходить раздоры в их собственном мире.
Некоторые их детей богов перестали почитать Перуна, даже на Сварога самого все меньше они обращали внимания, не признавали и отца своего
Дажьбога дети женщины – Змеи – Ехидны. И все- то им перестало нравиться в обжитом, привычном мире, и не хотели они больше мириться со всем, что имели.
Зная обо всем этом, чаще всего молчал Сварг. Он верил в то, что они опомнятся и образумятся, и все будет у них совсем по-другому со временем.
Но надежды его напрасными оказались. Ничего они не признавали, и только все чаще ссорились и все реже мирились в те смутные дни.
Чем чаще приходили к нему жалобы, тем больше хмурился Бог. Он понимал, что рано или поздно ему придется заниматься детьми своими. Дажьбог был так
добр, а женщина эта так коварна и зла, что никому и в голову не пришлось бы с нею связываться. Этим она и пользовалась, окончательно потеряв страх.
Помрачнела жена Дажьбога – Жива и стала требовать, чтобы он расправился с обидчиками. Он не мог ей в том отказать, и без того велика его вина перед нею была.
Наступило затишье. Но это было затишье перед бурей.
И буря рано или поздно должна была грянуть. Это случилось даже скорее, чем многие из них ожидали.
Лирическое отступление
Мы- дети солнечных богов. Начало начал
Скифы врываются в мир моих снов запоздало.
Под предводителем дикая лошадь заржала,
И уносились куда-то в пучину сомнений,
И не искали любви, тишины, вдохновенья.
Странная встреча, почти на границе разлуки,
Скифы летели, мелькали их руки и луки.
Стройные девы в плену и любви, и печали,
Наши сомненья и наши тревоги встречали.
Что это? Сон. Не пора ли уже просыпаться?
В голосе звон, в этом ливне чего нам бояться?
Смотрит мой брат, и проносятся в полночи мимо
Снова скитальцы у стен покоренного Рима.
Пали империи, их даже боги боятся.
Вот ведь не верили, но не могли удержаться.
Так и в сомнении, и в тишине небывалой,
Кони и воины, где это с нами бывало.
3
В жизни какой, у какой и звезды и утехи
Гордые скифы, мелькнули во сне и померкли.
Снова князья у огня, и в сиянии лунном
Вижу тебя, ты такой и красивый и юный.
Падали звезды, им больше огня не хватало,
Луны и грозы веселая полночь встречала.
Только в тумане, в плену тишины и покоя,
Дивные кони выходят опять к водопою.
В древнерусской летописной традиции широко распространена"генеалогическая"легенда, повествующая о походах древних князей
Скифа, Славена и Венда (Вандала). Она также была воспроизведена Татищевым в его «Истории Российской», благодаря чему стала известна и для круга неспециалистов (так, Пушкин даже собирался использовать ее в одной из своих незавершенных поэм). Эта легенда содержится и в так называемой «Велесовой книге». Фабула легенды достаточно несложна, выдавая этой своей примитивностью глубокую архаичность. Указанные герои-князья, находящиеся между собой в родственных отношениях, совершают походы и колонизируют новые пространства. Достигнув в своих странствиях озера «Ирмер» (Ильмень), Славен основывает «град великий» Славенск, в котором летописцы видят будущий Новгород.
