Шёл ужасный проливной дождь, капли сыпались с неба на мягкую, ещё зелёную траву. Солнце уже убежало за горизонт, и даже тучи пытались исчезнуть подальше от этого места. Какая-то магическая аура собралась вокруг, блокируя природе возможность осветить лучами счастья это по-настоящему угрюмое место. Лишь одинокий ветерок пытался хоть как-то помочь своим свежим воздухом, гулял по всему полю, не боясь страшной магии. Кроме звука падающих с неба капель и бесстрашного ветра, стояла кромешная тишина. Больше тысячи людей собрались на бескрайнем поле, в центре которого возвышался величественный холм. Каждый из них находился где-то далеко, слушая изречение, как будто плачущего дождя, и бодрящий ветерок им вовсе не помогал. Все они пришли, чтобы проститься с тем, кого они безмерно уважали и ценили. Хоть эти люди не были друзьями, и даже большинство из них были заклятыми врагами, но они все собрались здесь, на этом поле, не проявляя ни малейшей злобы и ненависти друг к другу. Потихоньку дождь начал утихать, подавляющая часть людей начала расходиться толпами, словно отлив в разных местах большого моря. Но одна группа людей не хотела уходить. Их было около пятисот человек, самая первая банда Москвы, та, что открыла людям мир гопников, и та, что потеряла близкого им человека. Во главе их стоял мальчик лет двадцати, с короткими кудрявыми волосами цвета блестящего на солнце песка, с чётко выраженными скулами, с уставшими голубыми глазами, в которых была еле видна искра, точно олицетворяющая его почти потухший огонёк в душе. Его особенность – родинка под седловидным носом, который, без сомнения, пережил множество битв. Мальчишка был низкорослый, худощавый, одет в серые штаны и чёрный плащ с очертанием золотистой арфы с фигурой женщины с крыльями на её шее. Это был их герб. Символ самой старой и узнаваемой группировки Москвы.
Но ничто не может длиться вечно, пройдя весь этот путь от начала и до конца, глава осознал жертву существования своей банды: он слишком многое потерял. Из-за этого мальчик принял решение, которое, честно, надо было принять намного раньше. Если бы они были все чуть старше и умнее, никто бы не пострадал от этих ужасных последствий. Повернувшись к своей банде, парень прошёлся взглядом по каждому члену группировки. С ними была его судьба, было ощущение, что он знал их всю жизнь. Вздохнув, он протёр свои слабые влажные глаза, будто не спал несколько недель. Его правый бок всё ещё ныл от того случая, было чудо, что он всё ещё стоит перед своими ребятами. Глава опустил глаза и на секунду все, кто был на поле, замерли, ожидая, что их предводитель скажет им.
– Я, глава «Бауманов», Николай Астров, распускаю нашу группировку. Мы были чем-то удивительным, наша история справедливая и честная. Мы дошли до точки невозврата, где больше не можем существовать, и каждый из вас это понимает. Всё это время мы желали свободы, бились за неё, помогали тем, у кого эту свободу отбирали. Сегодня для людей гопник – это не разбойник, который принижает обычных жителей. Сегодня гопник – это тот, кто борется с такими людьми. Эти мысли и чувства, общее сознание в головах жителей вызваны благодаря каждому присутствующему здесь, – некоторые ребята уже не могли сдерживать слёзы, и никто их не упрекал в этот момент, – за свою жизнь я совершил много ошибок. Будучи глупым, я подверг опасности своих близких людей, – в этот момент Коля обратил внимание на трёх парней, которые стояли впереди всех. Каждый переглянулся и понял друг друга без слов. Дав общую отмашку, все начали расходиться, это не было общим отливов, как с прошлыми ребятами, каждый шёл в свою сторону. Астров в это время зажёг сигарету и поднял глаза, рассматривая синее грозное небо. В какой момент его жизнь превратилась в ад? Коля улыбнулся, горькая слеза потекла по его шершавому лицу. А ведь он сам себя загнал в этот ад. Поправив плащ и докурив сигарету, он в последний раз огляделся и со вздохом направился в единственное место, где должен был быть. Во тьму.
