Даже если
тоска
Сердце мне разобьет и оно
разлетится
Сотней мелких
осколков,
Ни в одном, даже самом
ничтожном,
Не погаснет любовь к
тебе.
Идзуми Сикибу
- Она выживет?
- Не знаю, господин.
- Рана настолько серьёзна?
- Да, но дело не только в этом.
- Сомневаешься в своём умении
врачевателя?
- Нет. Но с девушкой что-то
произошло, её дух блуждает во тьме. Вывести его к свету под силу
только ей.
- Ещё один заблудший дух! Может,
составит тебе компанию?
- Разве прилично шутить о таких
вещах, Кэцеро-сама...
Голоса звучали в пустоте снова и
снова. Иногда надолго замолкали, но неизменно возвращались. Хорошо
бы они замолчали насовсем и не тревожили блаженной тишины...
- Ещё жива?
- Как видишь, господин.
- Почему она до сих пор не пришла в
себя? Уже столько дней!
- Я делаю, всё, что в моих силах...
Нет, господин!..
- Всё равно ведь ничего не
чувствует...
- Тем не менее не следует её
тревожить. У тебя слишком неумелые руки.
- Она должна наконец очнуться! Хочу
знать, что связывает её с...
Не могу слышать это имя...
Воспоминание о его обладателе слишком болезненно.
- Ты видел, господин?
- Что?
- Мне показалось... Нет, я
уверен, её веки дрогнули, когда ты произнёс имя...
Только не это... Не хочу его слышать,
не хочу!.. Они должны замолчать! Оба...
- Наберись терпения, Кэцеро-сама.
Думаю, девушка скоро очнётся.
Неразборчивое ворчание и тишина.
Наконец-то... Но покой почему-то не наступил. Наоборот, тьма
принесла с собой образы один красочнее другого. Они кружились
вокруг, дробились на фрагменты и вновь сливались воедино. Куда же
подевалось небытие? Разве из него возвращаются?..
- Какой хорошенький!- умиляется
Цумуги.
Конечно, она имеет в виду
Камикадзе.
- Кажется, он голодный. Смотри, как
облизывает тебе щёку!
По коже в самом деле скользнуло
что-то влажное.
- Когда ты кормила его в последний
раз?
Действительно, когда?.. Бедный
зверёк, наверное, умирает от голода!
- Камикадзе!- вскрикиваю я.
Подскакиваю на футоне… и растерянно
хлопаю глазами. Всего лишь дурацкий сон... Откуда здесь здесь
взяться Цумуги? Я ведь всё ещё в этом треклятом мире... И ни
"подскочить", ни закричать никак не могла – тело будто сделано из
воздуха, совсем его не ощущаю. Но я на самом деле лежу на
футоне в небольшой устланной светлыми татами комнате, а на грудь
на самом деле вспрыгивает Камикадзе...
- Малыш…
Неужели это – мой голос?.. Камаитати
тихонько взвизгнул и привычно ткнулся носом мне в щёку. Хотела его
погладить, но рука не слушалась.
- Пока тебе лучше не шевелиться,
одзё-сан.
Будь у меня силы, наверное бы
испугалась. Голос – совершенно незнакомый. Хотя нет, я его уже
слышала – пока витала в небытии. Но кому он принадлежит и... где
я?.. Говоривший явно находился за моей спиной. Чтобы его увидеть,
нужно запрокинуть голову, а сделать это я не в состоянии.
- Ничего не бойся, одзё-сан. Ты была
ранена и долго оставалась в беспамятстве. Но здесь, в моём храме,
ты в безопасности.
Невидимый собеседник будто прочитал
мои мысли, но... почему я в храме?!
- Я – Нобу. Мой господин отдал тебя
на моё попечение.
Самое странное, Камикадзе вёл себя
миролюбиво и даже не повернулся в сторону чужака, который наконец
приблизился и расположился рядом, подогнув под себя ноги. Мужчина
средних лет в одежде буддийского монаха. Спокойный взгляд, впалые
щёки, голова без единого волоска... Он осторожно приложил ладонь к
моему левому боку.
- Больно?
Я поморщилась.
- Не беспокойся, худшее уже позади.
Как твоё имя?
Я молча отвернулась. Не хочу
произносить их вслух – ни одно из моих имён. Оба напоминают о том,
о чём лучше забыть.
- Хорошо. Ты, наверное, голодна. До
вечера лучше воздержаться от приёма пищи. Но можно выпить воды. Я
сейчас принесу.
