Катя
Стою посреди палаты совершенно потерянная. Смотрю на светлые
стены, казенное покрывало, пустую тумбочку. Это какой-то бред! Это
ошибка! Нам сюда не надо!
У Мишеньки просто ушиб. Наверное, хватило бы какой-то
рассасывающей мази… Но… Нет. Я отказываюсь понимать. Нам не надо в
хирургию! Нам нечего делать в детском хирургическом отделении
онкоцентра!
— Мамочка, вы уже устроились?
Появляется главврач. Мы только что у него были на приеме.
— Позвольте представить, — раскатисто басит этот слегка
старомодный мужчина, — ваш лечащий врач Захарский Марк
Александрович!
Кто? Нет! Не может быть! В палату пружинящим шагом входит
молодой энергичный мужчина. Рукава халата едва прикрывают его
дерзкие татуировки, в ухе серьга, виски почти выбриты. Он отрывает
цепкий, колючий взгляд от планшета и замирает, глядя на меня.
Мое сердце пропускает удар. Это не совпадение. Это он. Тот,
из-за кого я рыдала ночами. Тот, кто бросил меня. Променял меня на
возможность уехать из нашей дыры.
— А… — понимаю, что вместо моего голоса звучит сдавленный хрип,
откашливаюсь. — А можно нам другого врача?
— Это у нас вообще-то лучший хирург отделения! — возмущенно
вскидывает бровь главврач. — В каком-то смысле, — мужчина
откашливается, — вам повезло.
Захарский подходит к нашей с Мишенькой кровати. Оказывается ко
мне почти вплотную. Его губы искривляются в ироничной усмешке.
— Ну что, может, хоть сейчас ты порадуешься, что я уехал
учиться?
За несколько дней до этого
Катя
— В смысле на неделю? А мне что тут одному делать? — мой муж
изогнул брови и смотрит на меня возмущенно и ошарашенно, будто я от
него на курорт уезжаю.
Хотя, похоже, он и его мама именно так и считают.
— Кость, ну это же всего семь дней… Я все постираю, наглажу тебе
рубашек, еды наготовлю, — пытаюсь оправдаться я.
— И мне что, несвежее себе разогревать? Ты отравить меня хочешь?
Чтобы я тоже в больницу попал… — он возмущенно скидывает с себя
пиджак.
Тихо подбираю его с дивана, вешаю в гардеробную.
— Костя, ну это же не моя прихоть!
У нашего малыша выскочила шишка на коленке… Просто шишка.
Ударился, наверное. Он такой живчик. Весь в отца! Думая об этом, я
на мгновенье улыбаюсь, но тут же сжимаю губы и горько хмурюсь. В
отца. Не в моего мужа. Поэтому-то Косте и плевать. Он осознанно
взял меня замуж беременной, я никого не обманывала, но… Я не
думала, что это будет так.
Вижу, что муж старается, но его хватает только на то, чтобы не
высказывать открыто свою неприязнь к ребенку. Он выбрал другую
стратегию. Он его игнорирует. Ну что ж… Наверное, даже за это я
должна быть благодарна. Мишенькин отец попросту бросил меня. Костя
хотя бы рядом.
— Кость, его шишка очень долго не проходит, — в который раз
повторяю я. — Врачи настаивают на консультации в Москве.
— Делать больше нечего, как в эту Москву ехать! — фыркает мой
муж. — А тебе ребенок, конечно, важнее мужа!
— Костя, не говори так! Ты же взрослый человек! Ты можешь сам о
себе позаботиться! — я уже чуть не плачу.
Он вымотал меня этими постоянными уколами. Изо дня в день.
Ревность. Дикая ревность к ребенку, переходящая все границы
разумного. Дошло до того, что он чуть не запретил кормить мне сына
грудью, потому что ему было неприятно, что «из меня что-то
сочится»!
— Я что, тебя содержу, чтобы самому о себе заботиться? — муж
багровеет и начинает откровенно орать.
— Костя! — я округляю глаза. — Не кричи, разбудишь!
Я еле уложила Мишеньку. Ножка ему не дает покоя. Он стал
капризным, плохо ест. Я попробовала уже и бабушкины методы, и мази.
Ничего не помогает. Поэтому и пошла к врачу. И вот вердикт. На
консультацию в Москву.
