Черная стоячая густая вода сковывала движения, мягко и нежно
утягивая на дно. Я чувствовала, что все глубже и глубже увязаю в
ней, но выбраться никак не получалось. Одежда намокла и потяжелела,
ботинки тянули вниз так, словно весили по центнеру каждый, и если
руками я еще хоть как-то барахталась, то ногами я уже шевелить не
могла.
Все происходило в какой-то жуткой неестественной тишине.
Окружающий темный лес не шумел, несколько черных птиц беззвучно
парили надо мной. Да и сама я почему-то не издавала ни звука, даже
не пытаясь позвать кого-то на помощь, и все больше и больше увязала
в густой черной жидкости, слыша только звук безумно колотящегося
сердца и приглушенных шлепков руками по поверхности воды.
Когда вода коснулась подбородка паника и страх настигали своей
наивысшей точки и именно в этот момент я всегда просыпалась и потом
долго не могла прийти в себя от кошмара, еще некоторое время ощущая
на коже противную холодную сырость. Этот сон повторялся не часто,
но всегда сулил неприятности наяву. Постепенно реалистичность
ощущений притуплялась, да и сам кошмар начинал казаться не таким уж
пугающим, а то и вовсе напрочь забывался до следующего раза.
Но смутное ощущение, что даже в самый последний момент сна,
когда гибель уже казалась неизбежной, я продолжала ждать кого-то
очень важного и нужного мне, того, кто обязательно спасет,
оставалось со мной намного дольше. Иногда мне даже казалось, что я
знаю, кого я жду, и что стоит напрячь память и я смогу придать
размытому образу более ясные очертания, но это мне никогда не
удавалось. А еще я никогда и никому не рассказывала об этом сне, ни
бабушке, ни родителям, ни единственной подруге, словно следуя
неведомому запрету, но в глубине души твердо зная, что когда-нибудь
он все же сбудется.
Я сидела на холодной кованой скамейке, уныло наблюдая за
проезжающими мимо экипажами и неспешно прогуливающимися людьми.
Средства передвижения, которые у меня язык не поворачивался назвать
автомобилями, и впрямь больше напоминали старинные самоходные
повозки, только выглядели они еще более красиво и элегантно, и при
этом не производили никаких выхлопов, да и рева двигателей от них
было совсем не слышно. Только мягкое шуршание колес по каменной
мостовой.
Прохожие были одеты нарядно, но тоже совсем несовременно. Хотя
отнести их к какой-то конкретной эпохе было затруднительно. На
первый взгляд, костюмы соответствовали моде конца девятнадцатого
века, но длина юбок некоторых дам была непозволительно короткой для
того времени, а сюртуки мужчин были не такими строгими, как мне
помнилось из исторических фильмов, слишком много на них было
брошей, цепочек, кружев и других украшений. Кто-то носил шляпы,
причем и женские и мужские тоже были причудливо задекорированны, но
многие обходились без головных уборов, удивляя разнообразием
причесок.
Одна дама довольно преклонных лет и вовсе щеголяла короткой
стрижкой ярко-фиолетового цвета, а на двух девушках я заметила
каре, правда без ядовитого окраса.
В другое время было бы довольно занятно наблюдать за этой
пестрой веселой толпой, тем более что и окружающая обстановка была
очень милой, напоминая старинный городок из диснеевского
мультфильма, но настроение у меня становилось все более кислым.
А ведь еще пару часов назад я сидела за столиком, переписывалась
с Марусей и думать не думала, что так влипну. Разве могла я
представить, что выходя из обычной привокзальной кафешки, я вдруг
окажусь на улице совершенно незнакомого города, а сзади меня вместо
потертого жизнью приземистого строения вырастет старинное
трехэтажное здание с черепичной крышей и малиновым флагом с золотым
львом на флагштоке.
