Никто не знает, где находится будущее…
***
Попивая из чашки, созданной пять веков назад рукой древнего мастера, и самый что ни на есть настоящее кофе, я смотрела вдаль с открытой террасы своего роскошного пентхауса, расположенного на двести сорок третьем этаже.
Отсюда открывался фантастический вид на город, оживающий в лучах искусственного солнца. Высотные подвижные здания причудливой формы озарялись светом дневной звезды, а когда затухали ночные огни, дома совершенно меняли свой вид. Они, как живые цветы, постепенно раскрывали свои лепестки, меняли свою форму и направление. Смотреть за этими метаморфозами было одно удовольствие.
На самом деле, искусственные солнца, а их было всего два, раньше горели постоянно. Но несколько веков назад то ли из-за нехватки ресурсов, то ли из-за жалоб землян, которые еще вспоминали о настоящем единственном светиле и о пользе сна в темное время суток, их перевели на экономное содержание, попеременно включая то одно, то другое.
Я – ранняя пташка, просыпаюсь, когда мегаполис под своим прозрачным колпаком еще погружен в мирный сон. Воздух вентилировался в городе и сейчас он теребил мои короткие волосы, которые я еще не успела уложить. Потом. Хочу хоть немного побыть в этой мнимой естественности, без наложенного макияжа и внешнего лоска деловой женщины, в домашнем халате, сидя на стуле с одной опущенной ногой вниз. Стопу другой ноги я поджимала к себе, чуть ли не садясь на нее.
Я любила старые вещи, вот как эту кружку, что согревала своим теплом мои прохладные пальцы. И хоть в городе поддерживалась одна температура, мне всегда было немного зябко снаружи. Обычно я кутаюсь в теплые, вязаные по старинке вещи либо укрываюсь натуральным шерстяным пледом, но сейчас мне не хотелось уходить с балкона. Признайся я кому-нибудь в том, что у меня нет слуги, даже механического, меня бы подняли на смех. Нет, простейшие роботы были. Они убирали квартиру в мое отсутствие, но когда я появлялась, они исчезали. Просто я любила одиночество и тишину. В огромном шумном городе мне не хватало уединения.
На Земле не осталось такого места, где бы ни обосновался человек. Перенаселение и перерасход ресурсов – современный бич развитого общества. Мне иногда казалось, исчезни я вместе со всем этим огромным городом с лица Земли в пространственном континууме – и никто бы не заметил, это бы никак не сказалось на жизнях оставшихся людей, не создало бы никакой временной коллапс.
Хотя, мне грех жаловаться. Моя семья принадлежала к древнему роду и издавна занималась продажей антиквариата, а также его сохранением. Мало кто мог похвастаться такой богатой коллекцией. Отсюда моя любовь к старым вещам, привитая еще с детства дедушкой.
Предметы несли в себе отпечаток времени, годами собирали информацию о своем хозяине, накапливали его энергию, и прикоснуться к этой истории, такой индивидуальной, почувствовать весь ход событий, приведших вещь в твои руки, казалось чудом, хрупким и невесомым.
Особое отношение у меня сохранилось к вещам, принадлежавшим когда-то моим родителям, погибшим в жуткой автокатастрофе. Я их совсем не помнила, так как была еще крохой, но, прикасаясь к папиной клюшке из-под гольфа или к маминой чашке, из которой любила пить кофе, я ощущала их присутствие. Дедушка никогда не видел моих слез по умершим родителям, он удивлялся моему спокойствию, когда речь заходила о них. Просто для меня они навсегда остались живыми. Я не видела их смерти, не чувствовала утраты.
Дедушка заменил мне родителей, но он слишком беспокоился обо мне, даже сейчас, когда мой возраст перевалил за цифру двадцать пять, он продолжал «ненавязчиво» вмешиваться в мою жизнь. Созванивался со мной каждый день. Его очень беспокоило мое отшельничество, он всегда говорил, что характером и внешностью я пошла в свою мать, тихую, уравновешенную и утонченную аристократку с изящными чертами правильного лица и темно-каштановыми волосами.
