Никто не знает, где находится
будущее…
***
Попивая из чашки, созданной пять веков назад рукой древнего
мастера, и самый что ни на есть настоящее кофе, я смотрела вдаль с
открытой террасы своего роскошного пентхауса, расположенного на
двести сорок третьем этаже.
Отсюда открывался фантастический вид на город, оживающий в лучах
искусственного солнца. Высотные подвижные здания причудливой формы
озарялись светом дневной звезды, а когда затухали ночные огни, дома
совершенно меняли свой вид. Они, как живые цветы, постепенно
раскрывали свои лепестки, меняли свою форму и направление. Смотреть
за этими метаморфозами было одно удовольствие.
На самом деле, искусственные солнца, а их было всего два, раньше
горели постоянно. Но несколько веков назад то ли из-за нехватки
ресурсов, то ли из-за жалоб землян, которые еще вспоминали о
настоящем единственном светиле и о пользе сна в темное время суток,
их перевели на экономное содержание, попеременно включая то одно,
то другое.
Я — ранняя пташка, просыпаюсь, когда мегаполис под своим
прозрачным колпаком еще погружен в мирный сон. Воздух
вентилировался в городе и сейчас он теребил мои короткие волосы,
которые я еще не успела уложить. Потом. Хочу хоть немного побыть в
этой мнимой естественности, без наложенного макияжа и внешнего
лоска деловой женщины, в домашнем халате, сидя на стуле с одной
опущенной ногой вниз. Стопу другой ноги я поджимала к себе, чуть ли
не садясь на нее.
Я любила старые вещи, вот как эту кружку, что согревала своим
теплом мои прохладные пальцы. И хоть в городе поддерживалась одна
температура, мне всегда было немного зябко снаружи. Обычно я
кутаюсь в теплые, вязаные по старинке вещи либо укрываюсь
натуральным шерстяным пледом, но сейчас мне не хотелось уходить с
балкона. Признайся я кому-нибудь в том, что у меня нет слуги, даже
механического, меня бы подняли на смех. Нет, простейшие роботы
были. Они убирали квартиру в мое отсутствие, но когда я появлялась,
они исчезали. Просто я любила одиночество и тишину. В огромном
шумном городе мне не хватало уединения.
На Земле не осталось такого места, где бы ни обосновался
человек. Перенаселение и перерасход ресурсов — современный бич
развитого общества. Мне иногда казалось, исчезни я вместе со всем
этим огромным городом с лица Земли в пространственном континууме —
и никто бы не заметил, это бы никак не сказалось на жизнях
оставшихся людей, не создало бы никакой временной коллапс.
Хотя, мне грех жаловаться. Моя семья принадлежала к древнему
роду и издавна занималась продажей антиквариата, а также его
сохранением. Мало кто мог похвастаться такой богатой коллекцией.
Отсюда моя любовь к старым вещам, привитая еще с детства
дедушкой.
Предметы несли в себе отпечаток времени, годами собирали
информацию о своем хозяине, накапливали его энергию, и прикоснуться
к этой истории, такой индивидуальной, почувствовать весь ход
событий, приведших вещь в твои руки, казалось чудом, хрупким и
невесомым.
Особое отношение у меня сохранилось к вещам, принадлежавшим
когда-то моим родителям, погибшим в жуткой автокатастрофе. Я их
совсем не помнила, так как была еще крохой, но, прикасаясь к
папиной клюшке из-под гольфа или к маминой чашке, из которой любила
пить кофе, я ощущала их присутствие. Дедушка никогда не видел моих
слез по умершим родителям, он удивлялся моему спокойствию, когда
речь заходила о них. Просто для меня они навсегда остались живыми.
Я не видела их смерти, не чувствовала утраты.
Дедушка заменил мне родителей, но он слишком беспокоился обо
мне, даже сейчас, когда мой возраст перевалил за цифру двадцать
пять, он продолжал «ненавязчиво» вмешиваться в мою жизнь.
Созванивался со мной каждый день. Его очень беспокоило мое
отшельничество, он всегда говорил, что характером и внешностью я
пошла в свою мать, тихую, уравновешенную и утонченную аристократку
с изящными чертами правильного лица и темно-каштановыми
волосами.
