Поздним вечером в трактир «Добрая Улитка» явилась странная компания.
Впереди ехал огромный, вооруженный до зубов человек, в сверкающей кирасе и железном шлеме с шишаком, по виду типичный немец.
За ним следовал улыбчивый полноватый человечек, у которого кираса была одета поверх зеленого дорожного кафтана. Этот сидел на гнедом коньке, вместо ботфортов одет в фиолетовые чулки, левая нога и правая рука перевязана какими-то тряпками.
Следом шло пять телег. Три из них управлялись крестьянами. Четвертой не управлял никто. Возница лежал на ней мертвый, со стрелой в глазнице. Лошадь этой телеги была привязана к задней части третьей телеги.
Пятой телегой правил другой немец, одна нога которого была продета через заготовку плетеной корзины. В этой телеге, поверх груза, лежал длинный человек, одетый в черное, охающий и стонущий от каждого толчка.
Замыкали отряд еще два немца в кирасах. Один еще молодой, повыше. Второй низкого роста, очень широкоплечий, с длинными седыми, напомаженными, усами, бородкой клинышком. Концы усов седого воинственно торчали, как рога. Его глаза пучились, как у рака, он постоянно крутил головой по сторонам, не снимая руки с рукоятки меча.
Хозяин трактира выскочил навстречу, кланяясь. Увидев это шествие, он на минуту остолбенел, а потом подскочил к седому:
– Господин барон фон Гейделиц, что произошло? Почему вы вернулись? Когда вы уехали, у нас тут такое случилось!
Тот дождался, пока весь отряд окажется во дворе трактира, спрыгнул с коня, длинно сплюнул, прорычал немецкое ругательство и дал знак скорее закрыть ворота.
Хозяин кинулся закрывать ворота, принимать лошадей, распоряжаться насчет ужина.
Через полчаса эти пятеро, устроив раненого Санториуса в одной из комнат, жадно поглощали ужин. К ним подошел хозяин, принес еще вина.
Фон Гейделиц жестом пригласил его присесть с ними.
– Что произошло, хозяин, после нашего отъезда?
– Вы не поверите, но сегодня спалили таможню!
Пятеро его гостей переглянулись.
Хозяин рассказал, что после обеда раздался пожарный набат. Он, и его домочадцы и слуги тут же выскочил на улицу.
Он увидел в районе Старого порта густой дым. Пожар в порту – страшная вещь, поэтому он, не раздумывая долго, закричал своим слугам, чтобы хватали ведра и багры – и бежали за ним.
В порту уже суетились соседи, плескали в огонь воду, баграми растаскивали ветхое строение.
К счастью, спохватились вовремя. Сгорела только одна таможня. В набат ударил старый пьяница Пьер, которому после обильного возлияния вздумалось улечься спать рядом с крыльцом казармы.
Пьер поведал, как проснулся от того, что из дверей таможни с криками выскочили два человека. Эти двое убежали на юг, в сторону Монредона1.
Пьер сперва не придал этому значения, и собрался было спать дальше, но увидел в окнах казармы красные отсветы пламени. Он вбежал в помещение, и тут же выскочил обратно, поскольку внутри все пылало.
Тогда он ударил в пожарный колокол, который висел на пирсе.
– Кто-нибудь погиб?
– Когда мы потушили горящее здание, – ответил трактирщик, – нас ждала вторая загадка. Ни одного таможенника на пожаре не оказалось. Среди бревен не было трупов, в толпе, которая тушила пожар, их тоже не было. Мы не знаем, как быть. С одной стороны, они наделали тут, в Марселе, множество гадостей. То конфискуют совершенно законный товар, то пробьют бочку с дорогим вином, чтобы убедиться, что внутри вино, а не контрабанда, да так половину бочки и выпьют… Меня несколько раз заставляли платить пошлину дважды. Якобы потеряли папирус с записью. Короче, бесчинствовали и мздоимствовали тут, как могли. С другой стороны… это же христианские души… и ни один из них не заслужил такой лютой смерти…
