Глава 1. «Дорога в Африку»
Конец 1970-х годов. Москва провожала их долгими, промозглыми дождями и туманом, от которого мутнела не только улица, но и мысли. Алексей, Борис и Виталий стояли в аэропорту, напряжённо переглядываясь сквозь ряды чемоданов и футляров с приборами.
Для троих друзей эта командировка в Африку была одновременно и шансом, и испытанием: им предстояло выяснить природу загадочного заболевания, которое за считанные месяцы превращало молодых и крепких людей в тени самих себя.
Алексей, высокий и худощавый, с коротко подстриженными тёмными волосами, сжимал в руке блокнот с заметками. Его пытливый ум искал логические связи даже в неуловимых деталях болезни.
Борис, коренастый и широкоплечий, всегда был человеком действия, но даже он не мог скрыть тревогу в глазах. Виталий, невысокий и слегка сутулый, с внимательным взглядом и привычкой щуриться, был душой компании и мог подбодрить товарищей даже в самые тяжёлые минуты.
– Слушай, Лёш, – пробормотал Борис, – а ведь мы едем туда, где никто ничего не знает. Ни лекарства, ни понимания, откуда оно взялось.
– Зато это и интересно, – ответил Алексей, невольно улыбнувшись. – Мы должны узнать. Кто, если не мы?
– А если узнаем, а лекарства так и не найдём? – мрачно добавил Виталий. – Что тогда?
Алексей поднял глаза, как будто пытаясь поймать взглядом что‑то далёкое, и тихо сказал:
– Тогда мы хотя бы будем знать, как с этим бороться. Даже если победа будет не сразу.
Их разговор прервал голос диспетчера, объявляющий посадку. Они сдали багаж, проверили документы и направились к трапу.
Через несколько часов за иллюминаторами показались сначала облака, а потом и бескрайние просторы африканского континента.
Самолёт приземлился в Кампале – столице Уганды, где располагался первый пункт их работы. Воздух ударил влажным, густым жаром, смешанным с ароматами пряностей, дыма и земли.
Местные улицы казались хаотичными: то и дело сновали люди с корзинами, дети играли в пыльных переулках, а вдоль дороги шли навьюченные ослы и старые грузовики.
У друзей была короткая передышка, чтобы разместиться в съёмном доме недалеко от клиники. Деревянный домик с крышей из ржавой жести выглядел хрупко, но в нём было всё необходимое: столы под микроскопы, холодильник для образцов и генератор, который работал только днём.
Вечером они сидели на крыльце, наблюдая, как за горизонтом медленно гаснет солнце, окрашивая небо в багряно‑фиолетовые цвета.
– Красиво, – сказал Виталий, потягивая горячий чай из жестяной кружки. – И страшно одновременно.
– Чего боишься? – спросил Борис.
– Того, чего не видно, – ответил Виталий. – Болезнь невидима. А значит, её труднее всего остановить.
Алексей молчал. В его голове вертелись цифры, симптомы, сведения о пациентах. Всё указывало на вирусную природу болезни, но детали оставались неясными.
На следующее утро они отправились в клинику, где местные врачи согласились помочь. В узких коридорах пахло хлоркой и лекарствами, а в палатах лежали измождённые мужчины и женщины с поразительно одинаковыми симптомами: стремительная потеря веса, постоянные инфекции, язвы во рту и на коже.
Алексей делал заметки, Борис собирал образцы крови, а Виталий разговаривал с пациентами, пытаясь понять, как всё началось.
Через переводчика они слышали истории: кто‑то говорил о лихорадке, кто‑то – о ранах, которые не заживают, а кто‑то вспоминал умерших родственников.
– Нам нужна лаборатория получше, – сказал Борис вечером. – Здесь мы ничего толком не увидим.
– Согласен, – отозвался Алексей. – Попробуем выйти на коллег в Найроби. Там есть институт тропических болезней.
Виталий смотрел в окно на уличный костёр, вокруг которого плясали дети. В его глазах мелькнула тревога:
