Дело было в далекой сибирской деревеньке, которая одним боком прижалась к густому вековому кедрачу, в котором от хвойного смолистого аромата у новичков при первых вдохах кружилась голова, а другим боком прислонилась к берегу речки с коротким названием Томь. Деревенька была не большой, все жители хорошо знали друг друга, и чужаки там редко появлялись. Сибирский климат суровый не простой, а вот народ в противовес природе там живет душевный и открытый, готовый прийти на помощь по первому зову.
В такой деревне, как в сказке бы сказали, жили-были старик со старухой, но произошло это не в сказке, а по настоящему, поэтому и скажем, что жили в той деревне дед с бабкой по фамилии.., да, какая разница, что за фамилия у них была. Её и старожилы-то с трудом помнили, ведь у деда того была привычка при всяком случае говорить: "Грех Батюшка", и уже в деревне никто его по фамилии не называл, а все говорили – "Грех Батюшка", и было сразу понятно, о ком идёт речь.
Дед был низкого росточка и такой весь худенький, что со спины его можно было бы за подростка принять, но никто его за подростка не принимал, ведь он всегда носил душегрейку на меху. Все в деревне знали эту душегрейку. Душегрейка та уже и не понятно, какого цвета была, так сильно выцвела ткань с годами. Конечно, зимой дед носил овчинный тулуп, ну в Сибири без тулупа ни как, но носил его поверх своей душегрейки.
Дед по деревне не ходил, а как будто перебегал от одного места до другого.
– Грех Батюшка, чаВо душегрейку-то меховую натянул, вон как солнце печет и жара нынче стоит на улице, – кричали деревенские мужики, завидев деда.
– Да, вы сами вперед меня взопреете, на меня глядючи, а моим стареньким косточкам тепло нужно, – отвечал улыбаясь дед, хитро сверкнув глазами, и бежал дальше.
И был у деда с бабой сынок. Выкормили они его, вырастили-выучили и в армию его, отгуляв ночь и пройдя с гармошкой по деревне, как и положено отправили. Все чтоб не хуже других.
Уж очень сынку тому в советской армии понравилось, вот он и решил там остался после двух лет службы на сверхсрочную (это служба такая, как в современном мире скажут – служит по контракту). Пошел сын учиться в школу прапорщиков, вскоре это звание и получил да служить спокойно дальше стал. Жену себе нашел – девушку славную спокойную, свадебку сыграли, дитё вскорости у них родилось.
К родителям сын с семьей сначала приезжал раз в год: повидаться да подрастающего внучка показать, ну и помочь, как водится, подлатать в родительском доме то одно, то другое. Потом приезжать стал раз в три года. Потом его всё служба, да дела срочные одолевали, поездки опять же на отдых, на моря, тоже ведь надо, не железный же… Последние годы сынок всё реже и реже в родительский дом заглядывать стал, потом и вовсе перестал.
Смотрит дед, как бабка его скучает-убивается по сынку да по внучку и решил ситуацию эту исправить. Думал, думал и придумал. Вот однажды пришёл он на почту, решил телеграмму сыну своему отправить. А почтальонка, девушка молодая, робкая, розовощекая, принимая телеграмму, тогда её читать даже не стала, просто посчитала слова, взяла с деда денежку сколько положено и отложила бланк с текстом в сторону к другим телеграммам. Дед вздохнул и довольный спокойненько домой перебежками отправился.
В то время на почте телеграммы передавали по телефону в район все сразу, вот наберут стопочку заполненных бланков и в конце смены вечером зачитывают. И вот часов около шести, ещё на почте много народу в очереди стоит, почтальонка начинает зачитывать телеграммы. Тут скоро и до дедовой телеграммы дело дошло, звонким голосом на все помещение почтальонка зачитала в трубку: "Срочно приезжай, я помер!".
