Ехал в метро с работы, как всегда, читал книгу. Самое лучшее занятие в метро – читать, потому что это самый полезный способ абстрагироваться и не смотреть на людей вокруг, которые стоят впритык к тебе и смердят, как трупы. Особенно летом. Это и было лето. До зуда жаркое, до тяжести в висках, до мокрых от пота подмышек и красноты, до принятия плана жидомасонов сократить население.
Обычно где-то на Парке Победы, а еду я до Славянского бульвара, где славянами и не пахнет (пахнет трупами, как я сказал ранее), я убираю книгу в свою барсетку. Я пытаюсь впихнуть её рядом с немытым контейнером из-под еды. На это уходит время и нужно приложить определённое усилие. А ведь ещё нужно найти в барсетке коробочку с беспроводными наушниками. Уставшие люди, такие же, как и я, заметив мой контейнер: грязный, с крошками от еды и потницей, который торчит из сумки, когда я начинаю искать в ней наушники, морщатся. Потом смотрят в моё лицо, изобразив своим отвращение. Но я слишком устал, чтобы воспринимать это, как оскорбление.
Когда я убрал книгу и надел наушники, то заметил перед собой симпатичную студентку. Она что-то смотрела на телефоне. Бля. Только это была уже осень, а не лето. Начался учебный год и в метро как раз стало в два раза больше людей. Но всё равно было жарко ещё. Или нет? Нет, на улице было уже нежарко, так как я был в ветровке. Но в метро всё равно в час-пик примерно одно и то же время года всегда – ебаное, душное, душегубное лето, сжимающее тебя живым, скользким, гниющим мясом со всех сторон.
Глядя на эту студентку в расстёгнутой розовой пушистой кофте, с наливными грудями, раздувшими её белую футболку, как ветер раздувает парус, я вспомнил одну знакомую. Не то, что бы они были похожи. Я вспомнил Дикую Сливу. Так её звали вк. Несмотря на то, что она представилась, как София, я бы не ручался за эту информацию, как за достоверную. Она была из тех, кто может назваться ложным именем. Дикая Слива. Это ей подходило намного больше. Какая нахуй она София.
Мы с ней познакомились осенью в Тиндере. Я той осенью активно искал себе бабу. Жаждал ебли, с которой у меня были проблемы. Какое-то время мы попереписывались, а потом договорились о встрече.
Встретились мы на метро Сокол. Дикая Слива училась в художке и шла на встречу со мной после пар. Долго я её ждал, минут двадцать сидел в метро. Я волновался. Думал, может она вообще не придёт, что это глупый развод.
Когда Дикая Слива наконец-то пришла, мандраж отступил, но накрыл новый, другой, не такой противный, но более отупляющий. Она сразу же пошутила, что я похож на гея. Или спросила серьёзно. Я не понял. Она заметила, что у меня маленькие и хрупкие руки, когда я взялся за поручень. Манерный говор. Акающий. Московский. Короткие штаны с обнаженными щиколотками. Кажется, она была уверена, что я пидор. Похоже, ей они нравились, потому что она рассматривала меня с загадочной улыбкой.
Мы ехали до Тёплого Стана. Дикая Слива сказала, что ей надо зайти домой, бросить вещи, а затем мы пойдём пить пиво. Разговор проходил неловко, нелепо, не клеился. Всюду чувствовался подвох. Постирония. Была такая же давка в метро, как сейчас, некоторые вещи неизменны, но Дикая Слива умудрилась найти свободное место, сесть и достать книгу. Какую – я не увидел. Я стоял в стороне. Слушал музыку в дешевых наушниках, которые трещали, как цикады. Из-за шума метро музыку я практически не слышал, но приятно было узнавать любимые мотивы среди этого подземного гула. Мне тогда было похуй на книги. Мне бы наркотиков. Немного наркотиков. Или хотя бы алко. Хотелось сильно курить.
