Я думала меня будут преследовать
сны…
Кошмары…
Или затянет бессонница…
Хоть что-то…
Но утомленный организм словно впал в
кому. Я проснулась в той же позе, что и заснула — притянув колени к
груди и обхватив их обеими руками.
Превозмогая боль в затекших от
неудобной позы мышцах, я оперлась на согнутые руки и села. Стащила
тело с кровати и, одернув скомканную у груди пижаму, кое как зашла
в ванную и застыла, страшась поднять голову и посмотреть в
зеркало.
Не знаю, чего я боялась, но
увидела…
Покрасневшее, обветренное на
холодном ветру лицо, на котором беспощадно стянуло кожу. Красные, с
лопнувшими сосудами глаза, темные огромные круги под ними. Опухшие,
покрытые мелкими трещинками губы с засохшими следами крови.
Взлохмаченные волосы, сбившиеся во время сна. И следы…
На шее, возле уха, на ключице…
Пока едва заметные, но уже
проступающие на коже следы от поцелуев, которые через несколько
часов превратятся в уродливые синяки.
Тошнота, подступившая к горлу,
перекрыла воздух. Я сглотнула её. Включила в душе воду. И,
не отрывая от отражения глаз, медленно стянула одежду. А потом
застыла.
Они были повсюду.
Отпечатки.
Четкие, различимые…
Следы от пальцев лежали на талии, у
ребер, на запястьях и предплечьях. Липкой паутиной распространялись
по телу.
Они очерчивали мое тело, обрисовывая
его изгибы и отвратительными пятнами раскрашивали бледную кожу.
Любовь — она такая?
Казалось, что нет.
Но тогда почему я позволила любить
себя такой любовью?..
***
Всем, привет!
История отредактирована и
снова открыла свои страницы для того, чтобы вы познакомились с
Эмми))
Буду рада вашей поддержке, а
также комментариям. Ну и подписывайтесь на автора, чтобы не
потерять новые книги))
Выкладка глав: первые 5 дней
- ежедневно, дальше через день)
Погнали))
— Милая, пора вставать, — голос мамы
проник в сознание, и я поморщилась.
Солнечный луч упрямо пробивался
сквозь плотно закрытые шторы, кружась по комнате яркими зайчиками,
и щекотал голое, покрытое россыпью веснушек плечо.
Просыпаться утром было сложно.
Впрочем, как и всегда.
Я родилась совой и всегда до
последнего нежилась в кровати, с головой укрытая одеялом и сладко
зажмуренными глазами. Даже ресницы не дрожали, чтобы не спугнуть
ускользающие минуты сна. Но мама уже третий раз звала меня на
завтрак, а будильник играл пятую по счету мелодию, поэтому я
вздохнула и еще десять секунд уговаривала себя, но все же открыла
глаза.
Сбросив объемное одеяло и спустив
ноги с кровати, кряхтя и издавая протяжное мычание, я опустила
сбившуюся у груди пижаму и вышла из комнаты, на ходу потирая все
еще мечтающие о сне глаза.
На кухне пахло моими любимыми
вафлями, и запах расплывался по дому, забиваясь в щели и заставляя
желудок сворачиваться, заходясь голодным спазмом.
Папа сидел за столом, держа в руках
утреннюю газету, и пил кофе, который мама каждое утро наливала в
чашку за секунду до его появления в дверном проеме кухни. И папа
входил, целовал жену в щеку, садился за стол, разворачивал
свернутую прессу и наблюдал за тонкой струйкой пара, поднимающегося
из дымящей чашки.
Я всегда считала это очень милым и
невольно улыбнулась, застыв на последней ступени лестницы.
— До чего же странный-престранный
день. Эмми улыбается с утра пораньше, — Анна подошла и быстро
чмокнула меня в щеку.
— И тебе доброе утро.
— Почему улыбаешься?
— Мама снова сделала папе кофе. И
так каждый день. Откуда в ней столько…, — я запнулась, теряясь в
словах.
— Чего?
— Не знаю. Нежности, заботы,
доброты.
Сестра фыркнула и подмигнула
мне.
— Вот влюбишься и тоже будешь
таскать кофе в постель. Ну может и не в постель, но таскать точно
будешь.
