Это звучит как гром среди ясного
неба…
© Юния Филатова
Святослав Усманов: Ты
справишься, ангел.
Чем ближе мы с родителями подъезжаем
к университету, тем чаще я смотрю на сообщение, которое Святик
прислал мне после традиционного пожелания доброго утра. Только вот
успокаивающий эффект эти слова утратили еще около дома, когда я
села в машину. И постепенно волнение захватило меня полностью. Как
ни пытаюсь, не могу остановить внутреннюю дрожь.
– Юния, ангел, – окликает папа,
находя меня взглядом в зеркале заднего вида. Мягкая улыбка
преображает его лицо, собирая вокруг глаз множество морщинок,
которые я называю лучиками добра. – Тебе не из-за чего переживать,
милая. Ты у нас умница.
– И красавица, – поддерживает мама,
сверкая шикарной улыбкой, которая под красной помадой кажется
особенно яркой.
Красный цвет моя красивая и стильная
мама очень любит. И, что самое главное, она умеет его носить – будь
то та же помада, шляпка, одежда или даже обувь. А вот я, опасаясь
выглядеть вульгарно, алого сторонюсь как огня.
Я вообще многого опасаюсь… Таков уж
характер.
Хорошо, что у меня есть Святик. С
ним я всегда чувствую себя защищенной. Поэтому так трудно смириться
с тем, что в университете я должна буду справляться в одиночку.
Только думаю об этом, и по телу
озноб несется.
– Юния, ангел, – снова протягивает
папа нараспев, призывая меня улыбнуться в ответ.
Не только для отца, но и для всех
близких мне людей, включая Святослава, эти два слова давно являются
синонимами. Выдавив требуемую реакцию, невольно оцениваю в зеркале
общий результат своих стараний и, должна признать, соглашаюсь с
большинством.
Пшеничные волосы, лицо сердечком,
губки бантиком, милый вздернутый носик и, будто всей этой сладости
еще недостаточно – веснушки, как рассыпанный поверх нежного безе
коричневый сахар. Все эти сравнения принадлежат отнюдь не мне. Это
подмечено другими людьми. Например, обожающей меня бабушкой. По ее
же словам, основное мое достоинство – небесно-голубые глаза,
которые транслируют наивность и чистоту, и которыми я имела
возможность гордиться, пока один важный на тот момент человек не
окрестил зеркала моей души гребаным искушением. Прошло три года, мы
давно не общаемся, а слова Яна, регулярно всплывая в моем сознании,
до сих пор вызывают бурю эмоций. Они никак не вяжутся с тем, что я
слышу от других. И они меня сильно задевают.
Возможно, дело в тоне, которым это
было сказано… А возможно, во взгляде, которым Ян тогда на меня
посмотрел… Но я почувствовала себя так, будто он не просто оскорбил
меня, а буквально испачкал. По сей день это клеймо горит там, куда
я позволила Яну Нечаеву пробраться, до того как поняла, что он
собой представляет – в моем сердце.
Господи, и зачем я о нем сейчас
вспомнила? Будто мало мне волнения!
Прочь из моей головы! Прочь!
– Ангел, – возвращает меня в
действительность папа. – Во время первого кураторского часа
обязательно возьми слово, поприветствуй одногруппников и заяви о
своем желании занять должность старосты.
Моем желании… Моем ли?
Я сглатываю, с трудом перевожу
дыхание и незаметно вытираю вспотевшие ладони о складки шерстяной
юбки.
Ни выступать перед незнакомой
публикой, ни быть снова старостой я не хочу. Тяжело даже
представить, как я выполняю отцовские напутствия. Но возражать я не
смею. Боюсь разочаровать.
Мои родители – успешные и уверенные
в себе люди. Мама – учитель высшей квалификационной категории,
призер международной олимпиады по математике, обладатель гранта
«Последователи Гаусса», и еще многое другое. Папа, помимо
аналогичных регалий по своей специальности в прошлом, вот уже
десять лет является директором престижнейшей в нашем городе
гимназии.
