Только не вздумай его
прощать!
© Варвара Любомирова
Каким-то чудом отмираю. Возможно,
начинает работать главный инстинкт – инстинкт самосохранения.
Метнувшись, слепо хватаюсь за дверную ручку и без стука забегаю в
аудиторию. Один смазанный взгляд по амфитеатру, и я понимаю, что
ошиблась. На нервах не влево, а вправо бросилась.
Боже… Какая нелепость!
Но выйти сразу я не могу. Стою,
крепко сжимая дверную ручку, и пялюсь на застывшего у кафедры
педагога. Будто, если Бойко решит войти следом, я смогу ему
помешать.
– Варвара?
Черт, даже преподаватели, которые у
меня ничего не читают, в курсе, кто я такая. Настоящая
знаменитость!
– Вы, должно быть, ошиблись
аудиторией.
Да знаю я! Но как выйти? Никак!
– Окей. Не проблема. Сейчас уйду.
Мне просто нужно отдышаться.
Странно, что над сказанной мной
глупостью никто не смеется. Все сидят очень тихо и смотрят на меня
во все глаза. Ну, точно, знаменитость. Прекрасно!
– Кстати… Рядом со мной можно
дышать. И даже говорить, – выдаю на эмоциях. Не дожидаясь реакции,
приоткрываю дверь и осторожно высовываюсь в коридор. Пофиг, как это
выглядит со стороны. Уже и так опозорилась. Убедившись, что проход
свободен, оборачиваюсь к замершей аудитории. С беззаботной улыбкой
бросаю на прощание: – Спасибо! Всем хорошего дня!
И, наконец, выхожу.
Доцент Васильев, конечно же,
встречает меня не менее радушно. Лично провожает к свободному
месту. Не ругается, когда ребята поочередно меня окликают, чтобы
поприветствовать. К тому моменту, как опускаюсь на деревяную лавку,
внутри уже медленно закипаю.
Ладно. Так ведь будет не всегда.
Только сегодня. Возможно, еще завтра. Ну, край – послезавтра. Потом
все утихнет. Так обычно и бывает. Нужно просто перетерпеть первые
дни.
После четвертой лекции я понимаю,
что бегать от Кирилла смысла нет. Мы каким-то загадочным образом
оказываемся рядом на каждой перемене, но он на самом деле не
предпринимает никаких попыток подойти.
Встречаемся взглядами, и в моей
груди вспыхивает огонь. Воспаляется и томительно ноет каждый нерв.
Всего пару секунд, прежде чем я отворачиваюсь. И все. Источник
гаснет. Разочарование после этого так глубоко, так остро… Оно
вынуждает меня чувствовать себя очень несчастной.
«И это пройдет», – убеждаю
себя я.
Сердце еще какое-то время гулко и
отчаянно стучит. Но потом и оно успокаивается.
– Привет, – подходит ко мне после
лекций Чарушин.
Лучший друг Бойко. А с недавних пор
и мой. Так уж получилось, что он теперь между нами, будто между
двух огней.
– Привет, Артем, – заставляю себя
улыбнуться.
Хоть сам Чарушин и винил себя в
произошедшей со мной трагедии, я так никогда не думала. Да, именно
он меня тогда привез на набережную, но я ведь знаю, что Артем
пытался помочь нам с Бойко наладить отношения. Никто в здравом уме
не смог бы предположить, что бывшая моего сводного братца вскипит
такой ревностью, что попытается меня убить.
– Ты как? – спрашивает не первый
раз.
Но я ведь так ни с кем и не
поделилась, что мне до сих пор периодически снится, как на меня с
оглушающим ревом несется автомобиль. При столкновении меня
отбросило на несколько метров, и машина остановилась. Но это я знаю
уже из чужих рассказов. Сама помню резкую всепоглощающую боль и то,
как надо мной стремительно закружилось звездное небо. Закружилось и
стало таким маленьким-маленьким… Сжалось в одну крохотную точку, и
мир поглотила темнота.
– Отлично! Рада выбраться из четырех
стен. Ты же знаешь, как они меня угнетали последние месяцы!
– Знаю, – кивает Чара.
В какой-то момент чувствую, что
где-то совсем рядом появляется Кирилл. Сдерживаюсь, чтобы не
вертеть головой. Затылок знакомо обсыпает мурашками. А следом и по
плечам, груди, спине они несутся.
