Аврора
— Ты точно знаешь, что тебе нужно
именно это? – подруга смотрела на меня с ожиданием.
Я не смогла сдержать вздох. Она
всегда видела куда больше, чем другие. Знала меня так хорошо, как
не знала себя, возможно, даже я сама. Но…
— Да, — твёрдо ответила я и,
коснувшись пальцами уложенных в замысловатую причёску волос, снова
посмотрела в зеркало.
Белое бельё, подвязка на бедре…
Невольно я опустила взгляд ниже. Чёрный дракон… Татуировка,
намертво вбитая под кожу чёрной тушью. Напоминание о том, чему не
быть уже никогда.
Даниэлла поняла всё без слов и
отвернулась. Я же заставила себя собраться и проговорила с ещё
большей решимостью:
— Я уверена. Марк…
— Уверена в чём? – внезапно резко
спросила Даниэлла. – Аврора… ещё не поздно…
— Поздно! – перебила её я. Чувства,
что я так долго прятала внутри, вырвались наружу, но я быстро
затолкнула их обратно и, взяв себя в руки, заговорила уже спокойно:
— Поздно, и ты это отлично знаешь.
Несколько долгих секунд мы смотрели
друг на друга. Наконец она, вздохнув, подошла и приобняла меня.
Упёрлась подбородком мне в плечо.
— Я хочу, чтобы ты была счастливой,
— негромко проговорила Данька, глядя на меня сквозь зеркало.
Я накрыла её ладонь своей. Заставила
себя выдавить лёгкую улыбку, хотя желание улыбаться внезапно
куда-то пропало. Через несколько минут я надену свадебное платье,
спущусь вниз, сяду в лимузин, а после… После стану женой человека,
к которому испытываю уважение, привязанность… Которого ценю. Ценю,
но…
— Ты же его не любишь, — шепнула
Даниэлла.
Я промолчала. Что мне было сказать
ей? Не люблю. Но разве это имеет значение?! Нет, не имеет. В моей
жизни был только один мужчина, которого я любила. Которого могла
любить, которому было отведено место в моём сердце. Но это в
прошлом. Ничего уже не вернуть и не исправить.
— Я буду счастлива, — заверила я
подругу и крепче сжала её руку. – Обещаю тебе.
— Разве? – Даниэлла обошла меня и,
встав рядом, посмотрела в глаза. – Аврора…Взгляд её скользнул по
татуировке и снова вернулся к моему лицу.
Я поджала губы. Отвернулась к
постели, где было разложено моё подвенечное платье. На миг прикрыла
глаза и, подняв веки, провела пальцами по атласу. Опустила голову.
Ткань была приятной, гладкой. Дорогое платье, дорогая жизнь…
— Я буду счастлива с Марком, —
повторила я, обернувшись к подруге. – Так нужно, Дань. Понимаешь,
нужно.
— Кому? – она смотрела мне прямо в
душу, и я не нашла в себе сил соврать. Не нашла в себе сил
ответить.
Просто снова коснулась платья и
попросила:
— Помоги мне надеть его.
— Значит, всё? – подруга
приблизилась ко мне. – Точно?
— Да, — я улыбнулась ей. – С Марком
мне будет хорошо. Он… Он хороший. Правда.
— Хороший, — со вздохом подтвердила
она и принялась помогать мне, больше не задавая вопросов, ответы на
которые были слишком болезненны даже для меня самой. Вопросов,
ответов на которые, в сущности, не было.
Денис
Щурясь от лезущего в глаза дыма, я
наблюдал за выходящими из дома людьми. Казалось, запах огромных
денег и фальши, исходящий от них, доносился даже сюда.
Я сделал очередную затяжку, пытаясь
перебить его, и выкинул окурок в окно. Тут же подкурил новую
сигарету и снова затянулся. Горло драло, но это было лучше, чем
вдыхать вонь, коей пропиталась вся эта семейка. Вслед за первой
машиной от дома отъехала вторая, вслед за ней ещё одна.
Я прищурился сильнее, рассматривая
одетого в чёрный костюм мужчину и его спутницу – совсем ещё
молоденькую девицу в платье бледно-зелёного цвета. Сколько прошло
лет после смерти первой жены Кондратьева? Четыре? Пять? Потянуло на
свеженькое…
Презрительно усмехнувшись, я достал
из бардачка бутылку старого доброго виски и сделал большой глоток
прямо из горла. Ещё раз затянулся. Судя по тому, что Кондратьев
решил отправить свою ненаглядную дочь под венец без конвоя, мысли о
том, что кто-то посмеет позариться на эту шлюху, он даже не
допускал. Наверное, правильно, но всё равно зря.
