— Почему коровы не летают? — ворчу,
выставив перед собой руку, чтобы объемная женщина не упала на меня
окончательно.
Метро. Час пик.
— Клешню убрал! — орет тетка,
покраснев от возмущения.
Таким голосом только кричать
«свободная касса» в маке. Выстоять против нее — ни одного шанса.
Разве что... Распахиваю пальто, и мордаха Сильвера высовывается в
отвороте. Раздается возмущенное «Мяу!». Тетка моргнула и расплылась
в восхищении. Да, этот ловелас, в кошачьем обличье действует именно
так, почти на всех, кроме моей бывшей жены.
Не любовь между этими двумя была
взаимной. В первый же день, когда принес его в спортивной сумке от
«Silver Top», он эту сумку обоссал. Пришлось выкинуть. Жена
изошлась на крик, что мало того, что принес эту тварь, он еще и
гадит... Сумки от Silver Top у меня больше не было, поэтому коту
было отдуваться с названием. В наказание, кота обозвали
Сильвером.
Пушистая морда оправдывал свое
пиратское прозвище, обдирая обои и мебель. Специально выхаркивал на
кухне шерсть, когда мы ели. Жена гоняла его тапком, пока Сильвер
был мелким... Но потом... Потом Сильвер вырос и дал отпор. Завывая,
благоверная показывала исцарапанные ноги. Кот караулил ее в засаде,
и только она появлялась, вцеплялся, дико вереща на кошачьем. Что у
меня было в голове, когда я встал на сторону кота? Жена нас
выставила за дверь, приговаривая, что давно надо было избавиться от
такого как я — рохли и ни на что не способного рукожопа. Теперь мы
жили на съемной квартире, холостяками.
Жена была в чем-то права. Имея
высшее экономическое, я работал охранником в торговом центре. Не
сложились у меня отношения с начальством на прошлой работе.
Экономические показатели, видите ли, им не понравились... А на
правду не обижаются! Не позволил скотам двуличным подделать отчет
для учредителей, и меня же во всем и обвинили. Жена ворчала тогда,
что так и помру дураком... Когда мог прогнуться и получить премию,
вместо увольнения. Не могу я так.
Под Новый год торговый центр битком.
Шум. Музыка. Все носятся, как угорелые в предновогоднюю неделю,
скупая подарки.
«Вован! На тебя пацан бежит! Украл в
бижутерии что-то. Прием?!».
«Принял!» — говорю в рацию и уже
вижу мальчонку, который несется прямо в мою сторону,
оглядываясь.
— Стоять! — хватаю за капюшон
куртки.
— Отпусти! — дрыгается руками и
ногами, мелкий прохвост лет девяти-десяти.
— Тебя не учили, что воровать не
хорошо? — заглядываю в лицо парнишки.
Губы трясутся. На глазах навернулись
слезы. Он пошмыгивает носом и смотрит на меня исподлобья.
— Это маме подарок! — снова пытается
вырваться.
«Вован, веди в центральную!» —
шебуршит рация.
Киваю и тащу пацана в направлении
администрации. Меня уже видят по камерам.
— Ну, и что с тобой делать? —
начальник охраны отпил из чашки кофе и посмотрел на браслет,
который изъяли у «рецидивиста».
Парень замкнулся и сидел, уперев
глаза в пол.
— Михалыч, давай отпустим? — смотрю
на шефа. — Браслет вернули. Сейчас он нам пообещает, что больше так
не будет и все.
— Да? Завтра он еще что-нибудь
стянет. Да по нему детская колония плачет, — не унимается
главный.
— Я больше так не буду, — раздается
писк от малого. — Мама болеет. Хотел сделать ей приятное.
— Ты знаешь, сколько это стоит? —
орет начальник так, мне аж самому плохо.
— Что вы врете?! Это не золото! —
огрызается пацан.
— А стоит, как золото, — проводит
рукой по лысине Михалыч.
Ну, да. В нашем торговом центре
бутики только для избранных. Я со своей зарплатой, даже кофе бегаю
покупать через дорогу.
— Может он отработает? — вступаюсь
снова. — Пусть листовки раздает у входа. Под присмотром, конечно, —
кошусь на мелкого нарушителя спокойствия.
— Вот ты за него и будешь отвечать!
— тычет в меня пальцем начальство.
