Неприятности начались ещё в аэропорту. Мало того, что рейс задержали по непонятным причинам почти на два часа, так ещё и вместо положенного ТУ-134, их посадили в нечто маленькое, кургузое и неопределённое. Причём неопределённое в прямом смысле слова. Никаких опознавательных знаков на корпусе этого, с позволения сказать, воздушного судна, ни одним из шестнадцати пассажиров замечено не было. Но до этого им ещё пришлось порядком понервничать на регистрации, потому как началось форменное безобразие. Их рейс нигде на табло в аэропорту не значился, и никто о нём ничего не знал. Уже потом когда, казалось бы, закончились все сроки, а терпение пассажиров ещё раньше, по громкой связи, пофамильно, их стали приглашать к самой дальней и почти незаметной стойке регистрации.
– Свинство какое, – возмущался уже в салоне самолёта мужчина, пытаясь впихнуть свою багажную сумку в отделение для ручной клади.
– Мы этого так не оставим, – пообещала неизвестно кому его супруга, усаживаясь к окну, и продолжая обмахиваться журналом.
– Совесть окончательно потеряли…
– Да надо в суд на них подать, мы молчим, – запальчиво проговорила молодая женщина, – вот они и наглеют…
– Узнаю матушку-Расею, – ухмыльнулся парень, откуда-то сзади, – ну ничего не меняется…
Между тем самолёт уже на большой скорости мчался по взлётной полосе. Когда он, вздрогнув всем телом, словно испугавшись собственной прыти, оторвался от земли, женщина, грозившая, что не оставит этого так, за здорово живёшь, повернулась к своему мужу и продолжила разговор, который, судя по всему, они вели за последнее время ни один раз:
– …И не позволяй себя обвести вокруг пальца, слышишь? Мать сейчас начнёт бить на жалость, что, мол, сестра твоя инвалид, что всю жизнь при ней. Она мне ещё год назад сказала, когда более-менее здорова была, – А у вас же трёхкомнатная, чего, – вроде того, – вам ещё надо…
– Да помню я, – хмуро ответил муж, – хватит мне уже инструкций твоих…
– Я знаю, о чём говорю, они насядут сейчас вдвоём на тебя, и привет… А у матери твоей, тем более, и с головой сейчас не всё в порядке… Так и скажи, мол, квартиру нам отписывай, а то, Машка – тоже с головой не больно-то дружит, сейчас ухарь какой-нибудь живо объявится…
– Ладно, – буркнул муж, – сказал же, проехали, но вообще Машке тоже где-то жить надо… Да и за матерью кто ухаживал, когда она слегла совсем, ты что ль?
Женщина всплеснула руками:
– Ну конечно, мне только матери твоей лежачей, да больной сестры не хватает для полного счастья… Ты о своих детях подумай лучше… Лишняя им квартира в Москве будет?
– Да понял я…
– Мы Машку не оставим, горе ты моё, сколько раз говорить, я уже и пансионат ей подобрала… Очень хороший…
– Это ты так интернат для хроников ласково называешь? – криво усмехнулся мужчина, – Но с другой стороны, там же и какой-никакой уход, верно? А Машка тоже уже немолода, кто с ней возиться-то будет?…
– А я о чём?
Женщина с улыбкой вздохнула и уже не так сердито оглянулась на сидящих сзади шумных девиц.
– Слушайте, – в этот момент как раз говорила одна из них, – я, когда это приглашение увидела, да ещё и оплаченный билет, чуть в осадок не выпала…
– О, я тоже – подхватила её подружка, – ну кто бы мог подумать, что эта несчастная серая мышь Света с большим приветом, не только будет готовиться к свадьбе, но и нас на неё пригласит!?
– Девы, – откликнулась третья их приятельница, – особенно это странно после того, что мы ей устраивали в гимназии… Вы помните, у нас каждое утро была для неё новая кличка…
– Улыбка дракона, – моя любимая, – отозвалась, выплёвывая жвачку прямо на пол, четвёртая подруга.
– Нет, ну что ты, Зад..та, гораздо симпатичнее, под общий хохот выкрикнула первая. Некоторое время девушки забавлялись тем, что перечисляли прозвища одноклассницы, пока третья не сказала вдруг:
