Пролог
Погода
стояла мерзкая. Вересковый холм укутал густой, сизый туман. Исполинские сосны,
могучими и грозными великанами больше века сторожившие земли графства Девон,
исчезли в серой дымке. А низкие, свинцовые тучи, безмолвно нависающие над
замком на протяжении трёх дней, разверзлись словно врата в ад, заливая дома,
холмы, луга и всё живое в округе ледяным дождём.
Представители
семьи Девон, присутствующие на погребении, давно промокли до нитки, но уйти не
смели. Безвольно опустив руки и склонив головы, они шептали молитвы под
пристальным взором отца Эдвина.
Мне было нелегко
стоять неподалёку от священника и сохранять спокойствие. Мои руки начинали
дрожать, стоило вспомнить, что я сделала. Но всё же какое облегчение я
испытала, когда граф умер. От страха, что моя тайна может выплыть наружу, я
покрывалась липким потом, спина деревенела, а сердце сжимали тиски.
Окинув
равнодушным взглядом хмурые лица собравшихся на краю холмистой гряды,
я вновь посмотрела в тёмное нутро зияющей могилы. Тело графа предавали земле в
день празднования Белтайн — зарождение новой жизни и плодородия. Теперь, когда
графа не стало, земли Девон наконец сбросят с крыльев пепел ненасытного,
всепожирающего огня и возродятся вновь…
Глава 1
— Нашёл! В
овраг свалилась! Ранена! — неожиданно громкий, оглушающий голос прорвался
сквозь вязкий туман моих мыслей. По лицу ударили сотни холодных капель, а через
секунду я взлетела, и всё тот же хриплый голос насмешливо проговорил, — ваша
светлость, кто же в юбках по лесу бегает?
— Эм… —
невнятно протянула, принюхиваясь, как пёс, к странному, обволакивающему меня
запаху. Я осторожно приоткрыла глаза, привычно готовясь к невыносимой рези, но
её не последовало.
— Болит?
— Угу, — я
потрясённо выдохнула, от удивления широко распахнула глаза и уставилась на
незнакомца.
— Сейчас
подлатают, — ласково протянул мужчина, — вы, это… госпожа, больше не бегайте,
граф зол, прикажет связать вас - и до самого замка из кареты не выйдете.
— Хорошо, —
рассеянно промолвила, не сводя взгляда со смуглого, прокалённого солнцем лица
мужчины. Подумав, что, если это возможная реакция на новый препарат, о которой
предупреждал меня Пётр Сергеевич, то красочная галлюцинация была уж слишком
реальна.
— Ну вот и
славно, — добродушно проговорил незнакомец, меня вдруг резко тряхнуло, видения
исчезли и вернулась боль… Прежняя, ноющая, привычная боль в груди
затаилась, подло переместившись к затылку, пульсирующим огнём жёстко мучая меня
с новой, изощрённой силой.
Мысли стали
тягучими, вязкими. Они будто на ощупь пробирались через зыбкий туман,
натыкались на каменные стены, цеплялись за липкую паутину. Упрямо протискиваясь
между вздымающимися острыми пиками к неясной, зудящей причине моего
пробуждения. Едва им удалось достигнуть, ухватиться за край тонкой нити, опора
под их ногами обвалилась, и все сомнения, страхи рухнули в тёмную бездну. Миг -
и мысли снова вспорхнули, словно испуганные пичужки, жадно подхватив обрывок
желанной нити, покорно потянулись за ней…
Первым
изменился запах: въедливый, раздражающий, предрекающий смерть исчез. На
его место пришли аромат прелой листвы, тяжёлый дух еловой смолы, приторное
благоухание цветов и тонкий, едва заметный — лесной земляники.
Затем исчез
привычный, монотонный писк медицинского оборудования. Шорох травы, переливчатое
пение птиц, далёкое ржание лошадей и шелест листвы над головой безжалостно
обрушились на меня, будто насмехаясь, что мне не дано больше это слышать.
Не открывая
глаз, я жадно втягивала давно забытые ароматы, вслушиваясь в каждый шорох и
наслаждалась мгновениями мнимой свободы. Болезнь, она беспощадна, и не всем
даровано вырваться из её когтистых объятий. Но я боролась, давала согласие на
экспериментальные препараты и верила, безотчётно верила, что справлюсь с
безжалостной старухой…
