«Девушка. На вид около двадцати пяти, двадцати восьми лет. Поза
естественная, расслабленная. Трупные пятна не появились.
Присутствует небольшая синюшность. В уголках губ следы засохшей
пены.
Рядом с телом на кровати обнаружен флакон с остатками
неизвестной жидкости. На столе предсмертная записка. Написана,
предположительно, хозяйкой комнаты».
— Всё ясно как белый день, но есть один нюанс…
«Зажмуриться. Вдохнуть, выдохнуть. Давай, Ника, как учили».
Я резко открыла глаза. Повсюду забегали цветные пятна, но даже
когда они исчезли, картина не поменялась. Запертая комната, жуткий
бардак и тело на кровати. Осталось выяснить, с какой радости в этом
тщедушном тельце метр с кепкой оказалось моё сознание.
Встать оказалось легко. Ошибки вообще, как правило, совершать
довольно просто. Перед глазами заплясали тёмные мушки. В ушах
зашумело. В отличие от молодого тела, это, как раз, было
привычно.
Криво улыбнувшись собственным мыслям и подождав, пока зрение
вернётся, я ещё раз бегло осмотрела помещение. Прошлая хозяйка,
видимо, отводила душу и с наслаждением громила здесь всё прежде,
чем выпить яду и отправиться к праотцам.
«А мне теперь всё это разгребать. Прекрасно».
Среди осколков посуды, разбросанной одежды, вырванных книжных
страниц и исполосованных чем-то острым полотен на стенах выделялся
только стол. Тёмная матовая поверхность буквально сияла в солнечных
лучах. Оттого положенный строго по центру белый прямоугольник
прощального письма ещё больше выделялся.
«О да, милая, ты точно хотела, чтобы его заметили. Но вряд ли ты
так старалась для меня».
Гадать о содержании не приходилось. Очнувшись впервые, я уже и
так знала, что за банальщина там написана. Сама же и писала. Ну, то
есть не я, конечно, а прошлая хозяйка этого тела. Но в момент
первого пробуждения, старые нейронные связи в мозге ещё стирались,
а новые выстраивались. Так что пару мучительно долгих минут я
помнила сразу две жизни: её и мою. То ещё удовольствие.
«Удивительно безответственное отношение к работе. Мало того, что
дёрнули меня из моей уютной квартирки в это «неизвестно где», так
ещё и тело заранее не подготовили. Мучайтесь, Вероника Сергеевна,
от головной боли. В вашей же жизни её недостаточно было».
Воспоминание о доме потянуло за собой мысль о едва закрытой
ипотеке. Захотелось уподобиться прошлой владелице тела и швырнуть
что-нибудь в стену. Но хороший журналист должен уметь сдерживать
эмоции. А я не просто хороший, я лучший. Номер один в нашей газете.
Пролезу там, куда телевизионщиков не пустят. Сотрудник месяца с
момента основания издания.
«Мгм. Была, пока не…».
А что «не»? Я нахмурилась, перебирая в голове все события,
предшествовавшие моему попаданию в это тело.
Солнце лениво сползало за частокол многоэтажек. Очередной день
исчезал в потоке времени. Мысли разбежались по углам и притихли в
тяжёлой после рабочего дня голове. Я вздрогнула и дёрнулась в
сторону, когда прямо передо мной возник случайный пешеход. Из пучка
выпало несколько ломких пшеничных прядей, и потрёпанная причёска
окончательно рассыпалась. Хорошо, что рабочий день уже
закончился:
— Смотри куда идёшь.
Достойного возмущения не получилось. Брошенная под нос фраза так
и осталась висеть в воздухе. Пешеход обернулся и склонил на бок
голову. Похоже, размышлял, не показалась ли ему.
Я присела, чтобы поднять упавшую резинку. Порыв ветра принёс
запах сырой земли и еловых веток. Городок у нас не большой, но для
центра ароматы всё равно необычные.
Мужчина продолжать путь явно не собирался. Мысленно готовясь к
неприятному разговору, я осмотрелась, выискивая потенциальных
союзников.
На другой стороне дороги стремительно бегущая по серым стенам
домов тень замерла. Её владелец повернулся в нашу сторону. Из-под
отросшей чёлки сверкнула пара потемневших глаз. Впервые со времён
студенчества я ощутила себя прогульщицей, встретившей преподавателя
в узком университетском коридоре.
