Вот это и
случилось. Восемь лет. Долгие восемь лет, и он стоит и пытается
что-то ей сказать. Три года брака. И восемь лет. Счастья?
- Как давно вы
встречаетесь?
- Ты должна меня понять, это
не то... просто я больше не могу так... мне трудно... и она
беременна. Уже шестой месяц. Ты ведь не сможешь мне этого дать. А
она сможет. Ну, не плачь, ну... ты в конце концов сама
виновата!
И ушел, хлопнув дверью. Долго
и шумно собирал вещи. Хотя что там собирать? Он еще на той неделе
все подготовил. Постоял в коридоре за закрытой дверью. Силуэт на
мутном стекле кухонной двери. Переложил сумки из одной руки в
другую и ушел.
Почему?
Зачем он так?
А Светка, лучшая подруга,
оказывается беременна.
Пару часов Марина ничего не могла
сделать. Даже мысли шли натужно, скрипя, не желая выходить на
поверхность из глубины сознания. Она просто сидела на своей кухне
за столом и смотрела в окно и на столешницу. Руки теребили снятое
обручальное кольцо. Тонкая золотая полоска. Что ж ты, оберег
хренов, ничего не предпринял? Чувств не было. Что было даже немного
странно, ведь надо. Ее бросил муж. Надо рыдать, кидаться на стены с
воплями о своем горе, но ей не хотелось.
«Жаль, что я не курю», подумала она
и отправилась спать.
Следующие полгода были страшным
сном. Даже умирающая от неизвестной болезни мать не была таким
ужасом. Все друзья и подруги в один голос утверждали, что в уходе
Сережи виновата именно она. Именно Марина стала причиной ухода,
ведь мало кто захочет быть рядом с таким серым, унылым, бесплодным
существом. А уж наличие лишнего веса вообще не скроешь. А Светка
вон - и при фигуре, и покладистая, и интересов у нее хоть отбавляй,
всегда бодра, весела, с ладной фигуркой и залетела всего через год
встреч...
В общем ни друзей, ни родни у нее не
осталось. Были какие-то дальние родственники по линии матери, но
они и при ее жизни-то не особо интересовались, как тут Мариночка, а
уж после так даже поздравление с новым годом открыткой, присылать
перестали. Полгода. Сто восемьдесят два дня полной изоляции,
если не считать работы. А работала Марина на износ. Очень не
хотелось в пустую квартиру. Так что взялась за вторую работу не
раздумывая. После ухода Сережи, друзья пришли к ней в гости,
поддержать, и вылили всю свою желчь и злобу. Именно тогда Марина
поняла, что она одна. Уже на второй день одиночества она пришла в
ларек у метро, что торговал цветами и предложила себя как
продавщицу. График кассира в продуктовом и цветочницы в ларьке
чудесно стыковались. Полгода без выходных. Сто восемьдесят два дня
работы. Сто восемьдесят два дня без кино, без кафе, без посиделок,
без прогулок. Работа – дом. Работа – покупка в магазине самой
простой и дешевой еды и хозтоваров – дом. Полгода тишина. И
телевизор, и музыкальный центр забрал Сережа. Полгода никаких
обновок. Полгода существования.
А потом пришла весна. Наступил
апрель. Потекли ручьи, и Марина увидела рекламный буклет поездки в
Лондон. И ей впервые за полгода чего-то захотелось. Она вынула
буклет из мусорной корзины и твердо решила поехать в Лондон.
Вернувшись тем вечером домой, она пересчитала все деньги, что
просто складывала в коробку за неимением никаких желаний.
Пересчитала и обнаружила что ей хватает на билет туда и обратно.
Осталось набрать на отель, экскурсию и на новый фотоаппарат.
Прикинула свои расходы и осознала, что уже через три месяца той же
экономии она может поехать. Загоревшись этой идеей она уже утром
следующего дня звонила с работы в это агентство, потом в авиакассы,
потом в тот отель, что называли в агентстве и планировала,
прикидывала, размышляла.
Через три месяца не получилось, но
уже в ноябре она шла со своим новым чемоданом на колесиках по Бридж
стрит через мост, к своему отелю, с красивым видом на Биг-Бен.
