Рано или поздно убийца придет за мной.
Этот страх неотрывно преследовал меня всю жизнь: с детских лет и до сегодняшнего дня. И завтра он тоже будет. Нет, я уже не озираюсь по сторонам, не боюсь собственной тени и, когда ложусь спать, выключаю свет. Я не чувствую на своей спине взглядов и не слышу шорохов в тишине. У меня нет мании преследования, я не повернут на собственной безопасности, ничего такого.
Я просто твердо знаю: он со мной еще не закончил.
Когда это случилось, мне было десять лет. Я как сейчас помню тот летний день, понедельник, седьмое июня. Мы всей семьей собиралась на дачу – так мы называли наш подмосковный дом в Орехово-Зуеве, он и сейчас там стоит. Но теперь в нем нет того тепла и уюта, как тем летом. Когда мы к вечеру приехали с отцом, мама с малышней уже были на даче, и в камине весело хрустел огонь, во дворе играло радио, а у высокого каменного забора с тихим достоинством наполнялся бассейн. Мы открывали дачный сезон. Мама взяла отпуск на полтора месяца, а отец – на три недели. Это должны были быть счастливые деньки отдыха семейства Даниловых. Но так вышло, что на следующий день наша семья попала на первые полосы газет.
Самый важный член нашей семьи – трехгодовалый Костик – был на даче впервые, мама никак не соглашалась везти малыша в машине так долго, почти пять часов с учетом всех пробок, и предыдущим летом на даче мы были втроем: я, Мэри и папа.
В том году Мэри было пять.
Я вполне успешно закончил пятый класс, первый год в школе, когда не учителя приходили к нам, а мы бегали по кабинетам на уроки. Скажу откровенно – такой подход мне нравился больше, он добавлял важности всему процессу. Вот звенит звонок, мы с деловым видом поднимаемся из-за своих парт, складываем причиндалы в портфель, не теряя ни минуты, ведь мы торопимся на следующий урок! С важным видом покидаем класс, чтобы через три-четыре минуты так же важно войти в новую аудиторию, где нас уже ждут новые знания. Я был отличником, и у меня был довесок – меня назначили дежурным по журналу, и после уроков мне позволялось первому вставать и подходить к столу учителя, чтобы забрать высшую школьную ценность – классный журнал, крепко прижать его к груди и выйти из класса первым, чтобы одноклассники не домогались с проверкой своих оценок. Если новый кабинет был закрыт, только я и никто другой мог постучать и войти, чтобы передать классный журнал учителю, а потом спокойно положить портфель на свое место и выйти из класса. Это привилегия, и я отлично справлялся со своими обязанностями.
Правда, в классе затесался конкурент – внезапно Соня Липедова, стабильная троечница, вдруг начала набирать обороты и год закончила с одной четверкой по физкультуре. Если так пойдет и дальше, обязанность-привилегию носить журнал могут разделить между нами. Меня это не устраивало категорически.
Во-первых, испокон века, то есть с первого класса, только Ваня Данилов был отличником. Разделять этот успех я не был готов ни с кем. Народ в классе знал, что я всегда готов дать списать домашнюю работу, но никогда не давал списывать сочинения или эссе, потому что это – святое. Лавры за мои мозги должны достаться только мне! А во-вторых, всего лишь за год в пятом классе я трижды выменял у девчонок право поглазеть на оценки в журнале на поцелуи, и все шло к тому, что в следующем году ставки будут серьезнее. Может быть, девчонки снизойдут до поцелуев всерьез, а не в щечку, как маленькие. А если журнал хоть на какое-то время окажется в руках Соньки Липедовой, то прощай мой бизнес! Сонька, завладев журналом, будет показывать его всем девчонкам в классе, и мои акции резко упадут! С поцелуями получится только с Лизой Шестопаловой, но ей я даю в журнал смотреть и бесплатно, уж больно ее прыщи меня смущают.
