– Андрюха, по коням! У нас художка, по ходу, серия!
Вот блин, снова нужно ехать на вызов. У дежурного получаем адрес и прочие детали дела. Знакомый дом. Там живет серийный писатель.
В России уже давно запрещено писать художественные произведения. Закон был принят еще в начале двадцатых, когда начали замечать, что тексты многих авторов становятся пророческими. Вначале на это особо не обращали внимания, мало ли что взбредет в голову писателю. Но когда процент совпадений приблизился к восьмидесяти, правительство задумалось. Если так будет продолжаться и дальше, любой сможет написать утопию или антиутопию и придется с этим жить. И как принято, оказалось проще запретить, чем разбираться с феноменом.
Вот уже лет двадцать существует наше ведомство. ОБЭП-2 теперь расшифровывается как второй отдел по борьбе с экстремальным писательством и является структурным подразделением Роскомнадзора.
Дежурный «бобик» подкатывает к нужному подъезду. Группа захвата из трех человек устремляется на четвертый этаж. Водитель остается внизу, у парадной.
– Толян, держи пятый, Макс – третий. Я пошел! – Стоп, а почему дверь открыта?
Не успели. В квартире уже никого нет, только на экране компьютера высвечивается открытый документ с каким-то текстом. Подхожу, вчитываюсь:
«Еще в школе я писал сочинения, сюжет которых странным образом сбывался. То же самое происходило и с одноклассниками, поэтому сочинения на свободные темы быстренько убрали из программы».
Да, я помню, как это было. В школе, где я учился примерно в то же время, запретили писать сочинения, потому что написанное учениками начало сбываться.
«Почти все однокашники перестали писать, а затем и читать художественную литературу. Но кое-кто не сдался. Мы организовали закрытый клуб, в котором продолжили знакомиться с книгами, обсуждать их и придумывать свои сюжеты. Поначалу это было что-то безобидное, даже детское. Например, посты в соцсетях с выдуманными историями, как Вася или Петя пошел гулять, нашел деньги и купил мороженое».
В квартиру входят Макс с Толиком. Они молча стоят за спиной и смотрят в экран.
«Однако скоро нам эти детские шалости надоели, и начались любовные романы. Вы можете себе представить, как условный Сережа спит с условной Клаудией Шифер? Мы могли. И представляли. И это было охрененно – молодость с длинноногими красотками в модных клубах. Если бы не одно но. Нам такая жизнь быстро наскучила. Да и ходить, оглядываясь по сторонам, такое себе удовольствие».
– Я, кажется, помню этих ребят. – Макс давно работает в органах, как раз мог застать начало движухи с облавами на «писунов». – Мы их пару раз в клубе ловили. Но тогда не было доказательств, так что…
Я же читаю дальше:
«Когда мы немного подросли и остепенились, решили писать „во благо общества“. Как показала практика, сбывалось почти все, что было выложено в интернет даже на личной страничке, если прочитали хотя бы несколько человек. Что мы тогда сделали? Коллективный блог, записи в котором читали по очереди всем составом кружка. Фейковые новости из разряда „чиновник Иванов попался на взятке“? Легко, к нему уже выехали. „Внеочередная индексация пенсий“? Получите-распишитесь. Да, наш сайт неоднократно удалял хостинг-провайдер, нас блокировал Роскомнадзор, к нам неоднократно приходили домой из ОБЭП, но всякий раз проносило. Всегда удавалось оставить публичный текст-спасение».
Кстати, на этот адрес мы выезжаем уже не первый раз. И еще ни разу не смогли задержать писателя. Опрос соседей тоже никаких результатов обычно не дает – только что был, не видели, не слышали.
