Пролог
– Клим, я не хочу разрываться между
будущим мужем и нашей с тобой дружбой. Пожалуйста… ты мне
дорог.
– Рад за тебя.
– Клим, – стонет в свои ладони, – я,
пожалуй, поеду. Не стоило, наверное, приходить.
Она хочет подняться, но я не
позволяю, тяну на себя.
– Стой, я не прав. Не уходи.
Лу замирает. Смотрит на мои пальцы,
сжимающие ее запястье, и возвращается обратно. Какое-то время мы
молча смотрим в экран. Шампанское сменяется виски. Разговоры
возобновляются, и даже проскальзывает смех.
А потом, потом она говорит то, что я
не хочу слышать.
– …не хотела подслушивать. Но так
вышло, – вздыхает и смотрит на янтарную жидкость в своем бокале. –
Он высмеял невинность. Сказал, что с целками одна морока.
Лу делает глоток и морщит свой
маленький нос.
– Я даже думала избавиться от… ну ты
понял, – краснеет.
Она что-то еще говорит, а меня
распирает злость. Задушить ее хочу. А этого козла на фарш
пустить.
Что вообще в ее голове? Неужели она
готова ради этого утырка на все? Абсолютно на все.
– Могу помочь, – завожу руку
на спинку дивана и ядовито улыбаюсь. Мой тупой стеб переходит
границы. Знаю.
– Шутник, – вздыхает, но после резко
запрокидывает голову. Смотрит мне в глаза долго, пристально. Не
дыша. – Ты серьезно можешь…
– Лу, – неосознанно повышаю
голос.
– Нет, подожди, это же… это.
Луиза отодвигается, скользит бедрами
по дивану и заводит руки за спину. Расстегивает змейку на платье и
медленно высвобождает плечи. Грудь, живот. Ее платье спущено где-то
до паха.
И я, наверное, должен отказаться.
Выставить ее за дверь. Поступить правильно, но я этого не делаю.
Пялюсь на ее сиськи, чувствуя, как в горле становится суше.
– У тебя много подружек, ты никогда
на этом не зацикливался…
– Ты мне сейчас секс по дружбе
предлагаешь?
– Видимо, да, – понижает голос и
смотрит своими огромными глазищами.
1.
Клим.
Заседание в ректорате началось уже
как минут десять. Забавно получается, собрание есть, а виновника
нет. Припускаю ходу и взбегаю по лестнице. Второй, третий этаж
позади. Длинный коридор – и вот этот заветный кабинет, прямо перед
моими глазами. Одергиваю рубашку, уже привычным жестом прохожусь
пятерней по волосам, а потом просто вваливаюсь в эту богадельню,
моментально приковывая к себе внимание десяти пар глаз. Десяти
недобрых пар глаз – что важно.
– О, Рябина, и ты здесь, – наигранно
удивляюсь и пожимаю другу руку. Его загребли сюда со мной заодно. –
В чем повинен?
У деканши дергается глаз от нашей
милой беседы, но ей не впервой.
Хотя, если бы не отчим, а точнее
причитания матери, с универом пришлось бы покончить еще год назад.
А так Мельников просто периодически подкидывает на лапу высшему
педсоставу. Это он так принимает активное участие в моем
воспитании. Не всегда же рукоприкладством заниматься. Иногда нужно
и заботливого батьку из себя построить. Опять же, перед всеми
баблом своим потрясти и показать, как он неродного сына «любит».
Только вот любовь у него слишком садистская какая-то.
Принимать его подачки у меня нет и
никогда не было никакого желания, только маму расстраивать не
хочется. Она все пытается воссоздать семейную идиллию. Было бы из
чего.
– Итак, – Николай Иванович, наш
ректор, поправляет свои круглые очки, которые занимают добрую
половину лица, и, поджав губы, пробегает глазами по сунутым под его
длинный нос бумагам, – Мельников, я надеюсь, вы в курсе темы,
которую мы здесь обсуждаем?
Морщусь, потому что на автомате хочу
его поправить. Вяземский, не Мельников. Я не просил, чтобы мне
приписывали фамилию этого… папаши. К тому же буквально на днях
получил новый паспорт, с первой страницы которого Мельниковская
фамилия вылетела с треском.
– В курсе, – подтверждаю и убираю
руки в карманы джинсов.
