Мы оказались на площадке у лифтов совершенно одни. Поэтому делать вид, что мы незнакомы и не бросать друг на друга нетерпеливые взгляды было сложно, но я знала – нас не должны увидеть. Эти правила завела я, хотя, защищали они в основном Олега.
Кроме конфиденциальности, там значилось еще как минимум два пункта: встречи только по моему желанию и только в моей квартире. Все, что за пределами нашего маленького уютного двухкомнатного мирка – не должно касаться нас. Никаких внешних проявлений. Для всего остального мира нас просто нет.
Звякнув, двери разъехались, и мы чинно вошли в ярко освещенную кабину лифта. Я нажала на пятнадцатый, Олег со скучающим видом привалился к серой металлической стене, разглядывая свои кроссовки.
Не успела кабинка подняться на пру этажей, как я нажала «стоп». Лифт мягко остановился. Олег с недоумением посмотрел на меня. Потеряв всяческие приличия, я обхватила ладонями его лицо и буквально впилась в губы бесстыдным поцелуем. Он ответил не сразу, сначала пытался призвать меня к благоразумию, остановить, но это было невозможно. Мои зубки болезненно прикусили мочку, а губы сползли от его уха к щеке. Очертили влажной дорожкой линию подбородка и шею. Я рывком вытащила его рубашку из-под ремня джинсов и задрала до самого подбородка. Руки и губы жадно заскользили по его груди…
– Боже, какая пошлость, – Ника в сердцах захлопнула крышку ноутбука и вернулась к сервировке стола.
Из детской послышался плачь Миры. Ника нервно поставила Олегу под нос тарелку с лазаньей и стремительно вышла из кухни.
Наверное, прав был Никольский, когда говорил, что добром эти писульки не закончатся. Пользуясь отсутствием жены, Олег пытался придумать оправдания. Хотя, зачем он оправдывается? Ничего плохого он не сделал, даже не собирался. Если у девчонки снесло крышу – это ее проблемы. Ника должна это понять. Всего лишь издержки популярности.
Лазанья потрясающе пахла помидорами и фаршем, Олег отрезал кусочек и с удовольствием положил в рот. Все-таки Ника потрясно готовит. Даже слишком, подумал он с сожалением. Для новой роли ему нужно хорошенько схуднуть и подкачаться.
В кухне появилась Ника с годовалой дочкой на руках. И ей тоже не помешает, оглядев слегка расплывшуюся после родов фигуру жены, подумал Олег. Мира куксилась, без конца засовывая кулачки в рот, и наконец разрыдалась громко и пронзительно.
– Снова зубки? – поинтересовался Олег, чтобы замаскировать неприязнь, вызванную плачем дочки. Мирочку он любил, но ее капризы, да еще после двенадцатичасовых съемок раздражали не меньше, чем беспочвенные наезды Ники.
У него только-только начало получаться. Его пригласили в большой проект. Неужели она не понимает, что нужно немного потерпеть и смириться с некоторыми сопутствующими неприятностями в виде докучливых фанаток.
Он улыбнулся и, отложив приборы, протянул руки к дочке.
– Ну иди к папочке, кнопка, – он усадил девочку на колени, и та перестала заливаться. Ее пухлые влажные пальчики принялись выкручивать пуговицы на его рубашке. – Любишь папу, да? – сюсюкал Олег, наслаждаясь тишиной, но дочку ненадолго заняли папины пуговицы, через пару минут она снова разрыдалась и потянула ручки обратно к матери.
Олег с удовольствием отдал Миру супруге и вернулся к лазанье, пока его женщины вышли из кухни и оставили его в долгожданной тишине.
Сознание Олега заходилось от шальной мысли провалиться в сон на пару суток, именно столько он не спал. Черт бы побрал эти ночные съемки. Но через пару дней у него начинается новый проект. Сериал с ним в главной роли. Сколько унижений вроде «кушать подано» он преодолел, чтобы сейчас облажаться.
Он положил грязную посуду в раковину и захватил оставленную у порога сумку. Увалился с толстенным сценарием на кровать и надел очки. Сейчас он вряд ли выглядел как его герой: с напрочь сорванной крышей, убийцей до мозга костей. Да, роль отрицательная, но его персонаж не лишен обаяния: умный, начитанный, галантный. Кто заподозрит в таком угрозу для себя или своих детей?
