Моему разбитому
сердцу.
Прости, что не спасла
тебя.
Он красивый, я знаю. Чистое совершенство,
абсолютная смесь породы Мартиных и Лис. Его пшеничные волосы
длиннее, чем обычно и я уверенна, что если их выпрямить, то они
будут касаться подбородка. Черт, но эта прическа шла ему в сто раз
больше, чем прежняя. Его глаза были холоднее, кристальнее, чем у
его отца. Если у дяди Артема глаза напоминали океан, то глаза
Кирилла были воплощением айсберга, из-за которого пошел ко дну
«Титаник» и мое сердце.
Когда он улыбался, казалось, что его глаза наполнялись солнцем.
Его улыбка согревала мне сердце, и я трепетала, расплываясь в
ответной улыбке. Я никогда не могла сохранить хмурое выражение
лица, когда он улыбался.
Когда Кирилл говорил, он завладевал вниманием каждого
присутствующего человека в помещении. Его голос мягко, но властно
обволакивал твое сознание и все, что тебе хотелось делать – это
слушать его часами на пролет, что я и делала, иной раз младше,
когда наши родители собирались одной большой дружеской
компанией.
Больше всего мне нравились походы или поездки на море, когда
детей располагали в отдельной большой палатке или комнате, и мы не
спали полночи, рассказывая разные истории, начиная с веселых
рассказов, заканчивая выдуманными историями о монстрах.
Я помню, когда мне исполнилось четырнадцать лет и при очередном
походе нас (мальчиков и девочек) поселили в разные палатки,
аргументируя тем, что мы довольно взрослые и нам пора ночевать в
разных палатках. Я долго обижалась на это, хоть и не показывала
вида. Это не останавливало нас оттого, чтобы посреди ночи
выбираться из своих спальных мест, перебираясь в другие. В
принципе, делала я это одна, так как была единственной девочкой
своего возврата. Я прокрадывалась к Кириллу, Ване и Аристарху (сын
тети Тани и дяди Тима, что был младше меня на семь месяцев).
Конечно, мама ловила меня на этом, но папе не говорила ни слова,
перешептываясь со своими подругами, мамами моих лучших друзей.
Мы были сумасшедшей, безумной бандой, доставляя множество
хлопот, но наши родители понимали нас, ибо сами были точно такие
же, как и их дети.
Все изменилось за месяц до моего шестнадцатого дня рождения, в
апреле месяце, когда начинался первый весенний звездопад –
Лириды.
От усердной подготовки к экзаменам меня отвлек
телефонный звонок, и я недовольно посмотрела на имя абонента, что
пытался позвонить мне. Мое недовольство испарилось моментально,
когда я увидела фотографию улыбающегося Кирилла.
-Привет, Кир, - выдохнула я, быстро отвечая на звонок. Казалось,
сердце было готово выскочить из груди, но я сохранила ноты
недовольства в голосе, чтобы он не подумал, что я ждала его звонка.
Конечно же, я не ждала.
-Привет, Тея, - он рассмеялся чему-то, что звучало на заднем
плане, заставляя меня улыбнуться так широко, ненароком заставляя
задуматься, не стала ли я после этого Джокером. - Чем
занимаешься?
-К экзаменам готовлюсь, - нравоучительно выдала я, гордо задрав
нос к потолку. Поняв, что видеть он меня не может, вновь
улыбнулась, опуская голову.
-Ты и так все сдашь, - его вера в меня была подобна лучику
солнца холодной весной, но мне не давались уроки так же легко, как
и ему. - Слушай, мы тут с ночевкой собираемся у меня, не хочешь с
нами?
-Кто собирается? - придирчиво спросила я, в голове прокручивая,
как буду отпрашиваться у мамы к Кириллу.
-Естественно, я, Арик, Ваня, Данил, Саша, - перечислял Кирилл,
вновь прерываясь на смех. - Да, с Теей. Извини, Аристарх отвлек.
Ну, еще парочка девочек из компании.
