– Держи ведьму. Держи!
Щеку обожгло огнем – по лицу
хлестнула ветка. Лес не хотел прятать чужачку, хватал за кожух,
дергал за косу.
Коряга как нарочно попалась под
ноги. Ярина рухнула, едва сдержав крик. Склон был скользкий, голый,
ухватиться не за что, и она покатилась вниз, впиваясь пальцами в
мерзлую землю.
Не разбилась чудом! Нелепо
распластавшись на дне, попыталась сообразить, где верх, где низ. Но
разлеживаться было некогда. Хруст веток и злые голоса раздались
совсем рядом. Ее нагоняли!
– Куда делась?
– Не видать!
Единственным спасением был мертвый
почерневший куст. Разлапистые ветки торчали из склона. Ярина
скрючилась под ними, закрыла голову руками и взмолилась
Охранителям. Пусть защитят. Ведь она не сделала ничего! Попросила
еды, и только.
На что селяне могли позариться? На
кобылку ее старую? На тощую сумку или плохонькую обувку?
Сердце испуганно бухало в груди.
Голоса слышались рядом, но к оврагу
преследователи отчего-то не подходили.
– Нету никого! – раздалось
сверху.
Ярина вздрогнула и сильнее вжалась в
землю. За ведьму ее, что ли, приняли? Но это ж не Вестария, где
чародеи до сих пор хуже нави. Не зря, ох, не зря она избегала сел
на пути. Нельзя было в деревне останавливаться, но после долгой
скачки Ярина с ног валилась от усталости. Дурища! Понадеялась, что
за звонкую монету пустят на ночлег и не станут расспрашивать, куда
спешит одинокая девица. Рассчитывалась Ярина мелкими медяшками.
Кто, на нее глядя, подумал бы, что в худом кошеле есть чем
поживиться?
– В старой дубраве еще бы
поискать.
– А успеем? Ночь скоро.
Крики раздавались все дальше.
Ушли. Неужели удалось провести?
Даром, что ломилась через лес напролом, как медведь с болячкой в
ухе. Выходит, проклятущая коряга помогла, хоть едва и не
угробила.
Ярина потерла ноющую ногу. Что
делать теперь? Кобылка и нехитрый скарб остались поживой для селян.
Верная Марька была в летах: на такой лошади не пахать или по
дорогам разъезжать – только на живодерню… Все равно жалко. На
скудные сбережения новую не купишь, торговые обозы здесь не ходят.
А пешком до Ольховника не добраться.
Голоса давно стихли, только ветер
шевелил обнаженные ветви деревьев. Ярина выползла из укрытия и
рискнула оглядеться.
Уж лучше бы она этого не делала!
Понятно, почему местные не заглянули в овраг. Они попросту боялись
подойти!
Земля скрипела под пальцами –
черная, выжженная. Ни травинки нигде, даже засохшей, только пара
мертвых кустов на склоне. Лес обступал со всех сторон, но держался
подальше, будто боялся оскверненного места. А на дне – черная
наледь, от которой веяло жутью. Тут без чародейского чутья ясно –
дурное место, гиблое.
Колени дрожали, но Ярина упрямо
поднялась, кое-как вытирая рукавом разорванной рубахи кровь с лица.
Обереги, нашитые матушкой на кожух, отлетели, на штанах зияли дыры
— тяжелое некрашеное полотно не выдержало.
Солнце скрылось за верхушками
вековых сосен. От деревьев к оврагу ползли длинные изломанные тени.
Того и гляди, им навстречу вылезет какая-нибудь нежить, а
знакомиться с ней Ярина не хотела. Встать-то дело нехитрое, а
попробуй заберись наверх, когда руки трясутся, а впереди ждет
враждебный лес. Но лучше протрястись ночь на дереве, чем украсить
осиновый сук рядом с деревней.
Ярина карабкалась, то и дело
скатываясь на сырое дно. Злые слезы мешали видеть, она размазывала
их по лицу и вновь пыталась выбраться.
Упорства ей было не занимать,
поэтому прежде чем соседом в вынужденном убежище стал сумрак, она
вылезла и, не оглядываясь, кинулась в чащу. Оказаться бы как можно
дальше от проклятого места!
Жаль, поздно. В спину дохнуло
могильным холодом, на краю оврага сгустился мрак и потек за
ней.
Не останавливаться.
