Наши дни
Он заметил их слишком поздно. Раскидистая ива, росшая рядом с детской площадкой – закрывала обзор и дружную гоп-компанию Юра Степанов заметил только оказавшись на открытом месте. По растянутым в довольных ухмылках губам и нестройным возгласам, парень тут же осознал, что его тоже срисовали. Во рту мгновенно пересохло, а ладони, наоборот, стали мокрыми, сердце дробно застучало.
«Ну всё, приехали.» – успела мелькнуть тоскливая мысль.
– О, Юрик! Иди к нам! – призывно замахала руками Алька, соседка с четвёртого этажа.
– Потом! Некогда! – Степанов натянул на лицо улыбку, кивнул в ответ, дескать, его ждут неотложные дела, и ускорил шаг. Не тут-то было.
– Степашка, да подойди на пару минут! – рассыпалась в запоздалых возгласах детская площадка, на которой сейчас хозяйствовали совсем не малыши.
Перекрывая их, загремел новый Алькин крик, теперь так явно отливающий металлом, что ослушаться – значило сделать ещё хуже. Одеревеневшие ноги неохотно изменили траекторию и двинулись прямо к ненасытной до зрелищ, скучающей компании. Их было пятеро. Четверых из них Юра знал: соседку Альфию, которую все называли просто Алька, её парня с неизвестным именем, потому что все звали его Таран, закадычную подругу Альфии – Надьку Литруху и Надькиного сожителя по кличке Клещ. Маргинальный контингент не признавал имён, а потому немолодой мужчина так и был всю жизнь Клещом.
Один из сидящих был ему незнаком, и парень с невольным интересом отметил, что он выбивается из похожих, как близнецы одутловатых лиц аборигенов неприличной свежестью и подтянутостью. Хоть и маскировался средних лет мужичок «под своего» затасканным спортивным костюмом и несвежей футболкой, но лицо, а главное, глаза выдавали его, что называется «с головой».
Юру вдруг встревожил слишком трезвый внимательный взгляд незнакомца и то, как при виде Степанова он подтянулся, словно поджарая гончая, почуявшая добычу. Юрий подумал, что мужичок похож на мента и удивился тому, что человек со сканирующими глазами мог оказаться в Алькиной компании. Точнее, как его допустили.
Хотя бы, потому что Юсупова Альфия или Алька, вышла на волю пару лет тому назад, отсидев за драку (а точнее, избитую ею до полусмерти девушку) три года и вряд ли теперь пылала симпатией к каким-либо людям в погонах. Это, не считая фактора в виде матёрого уголовника Клеща. Да и остальные собравшиеся на площадке не очень-то любили власть в виде правоохранителей. Может, Юрка чего-то не понимает в этой жизни? Может быть, ошибается и мужичок всего лишь гастролёр из другого района? Здесь парень его видел впервые. А глаза… Ну что глаза? Со страху и не такое показаться может. А Юра сейчас боялся эту компанию. Себе-то уж можно было в этом признаться.
–– Степашка, присаживайся, чё, как не родной! – Засипел Клещ, подвинувшись и освобождая место на лавочке.
–– Ну что, сосед, как дела? – с симпатией улыбнулась Алька.
В отличие от опасной заботливости Клеща, в её искреннем вопросе не было ничего настораживающего. Степанов плюхнулся на скамейку, тоскливо взглянув на проходящую мимо бабульку и, наверное, впервые в жизни мечтая оказаться на её месте.
–– Да нормально, – улыбнулся в ответ.
–– Болеешь? Дерьмово выглядишь, – тут же отозвалась Алька, протягивая парню нераспечатанную банку. И опять кольнуло несоответствие. Пиво у аборигенов? Ну да, ну да. Если только забыть, что для них самогон, как элитное вино.
–– Вчера у друга на дне рождения погулял, – Юра с благодарностью принял напиток, распечатал, сделал несколько жадных глотков, невольно припомнив вчерашний мутный и даже отвратительный вечер.
Как обычно, он вернулся с работы домой. Ничего не предвещало беды. С матерью они трудились на одном заводе и даже в одном цехе, только в разных сменах. Вчера у Юры была дневная, а у мамы – выходной.
