Пути Империи. Мирный Исход

Хоронить тела усопших рядом с Великими Плотинами Ахарнесса запрещается, земля та пагубно влияет на силу их душ, мешает им в пути по миру подземному.

Региональный канон Единой Церкви в провинции Ахарнес, признан общим имперским догматом.

Двенадцатый день первого месяца весны, 1126 год от образования империи.

Провинция Ахарнес, окрестности деревни Нимфайо.

Тварь с обожжённой шкурой не так давно добралась до своего места силы и несколько недель скрывалась в мутной болотной трясине. После ранения память о её последних годах стёрлась. Кожу чудища покрывали плохо заживающие ожоги, шрамы и волдыри. Она чувствовала себя уязвимой и слабой. Но инстинктивно понимала – лишь в родном месте сможет найти спасение.

Сколько она добиралась издалека до родного болота? Сторонясь людей и селений. Тварь потеряла чувство времени.

Маленькие соплеменники чудища прибывали в спячке, прячась от мороза и только сошедшего тонкого льда, как всегда, повинуясь природе зарылись в ил. Эти слабые и сонные существа стали отличный кормом в последний месяц зимы.1

Десятилетия назад болотный монстр перестал бояться холода, превратившись из гигантской жабы в демоническую грозу всех болотных обитателей, это время он хорошо помнил. Но, как и когда он попал в город людей, как обрёл разум? На этот вопрос его голова ответила лишь нестерпимой болью.

Последнюю неделю, отъедаясь лягушками и рыбой, монстр медленно выздоравливал и успокаивался, но память к нему не возвращалась. Шкура на месте ожогов заживала, но появившаяся на их месте тонкая кожица болела и покрылась вязью мелких шрамов, а от резких движений и вовсе разрывалась.

С трудом обретя некое спокойствие, чудище с удивлением обнаружило, что одна из его передних лап оказалась вечно болящей и грубо обрубленной культей. Даже чудесная сила, спрятанная в родной трясине, не помогала заново отрастить конечность. Тварь ощущала, что раньше с её увечьями было иначе.

Постепенно, расширяя зону охоты, тварь добралась до большого ручья или небольшой речушки. Там в самом глубоком месте отыскала впавшего в зимний сон сома. Вытащив большую рыбину на сушу чудовище разодрало её толстую и вонючую шкуру, с аппетитом отведало внутренностей. Вернувшись в своё болото, уже ближе к вечеру, тварь крепко и сладко уснула.

В нескольких неделях пути от имперской столицы, посреди топей и редколесья поймы великой реки Ахарна, на множестве деревянных столбов и свай, стояла небольшая деревенька. Никакого богатства в этих местах вовек не встречалось, а разливающаяся по весне и после сильных дождей река приносила больше несчастий чем пользы. Неудивительно что крестьяне в этих местах жили бедно.

Но, в народных песнях сохранились добрые слова о реке, которую в далёкий золотой век иначе как кормилица не называли.

Два человека стояли недалеко от деревни, на высоком земляном валу, который изогнутой линией разрывал бескрайние топи на две части, доходя до самого горизонта. Сверху нависало серое весеннее небо. Близился вечер.

– Как думаешь, сердцевина старой дамбы по всей её длине выложена из каменных блоков? – Поинтересовался худощавый темноволосый юноша, в неброской походной одежде он походил на странствующего торговца.

– Сомневаюсь. Еразм я даже и представить не могу, откуда сюда столько камня притащили. Объем открывшейся породы в дамбе очень большой, а если всё сооружение…

– То мы отыскали одно из самых чудесных и странных сооружений доимперского периода! Причем, в относительной близости от столицы.

Коренастый собеседник Еразма взглянул на древнюю дамбу перед собой. У самой деревни её земляной берег обвалился на добрые сто локтей. В результате стали видны гигантские каменные блоки, ранее скрытые под глинистой породой. Камни уже покрылись мхом и пёстрыми лишайниками. В некоторых местах лежали остатки талого снега. Как раз напротив двух мужчин, вода тонкими струйками просачивалась сквозь трещины и щели каменных плит, создавая умиротворяющее журчание, а далее втекала в извилистый ручей.