– Собирай вещи, – мрачно сказал муж.
– Что случилось? – удивилась я. – Мы куда-то уезжаем?
Давид вернулся домой поздно. Явно в плохом настроении. Кажется,
таким я еще никогда его не видела.
Глаза у него как будто чужие. Холодные. Колючие. Само выражение
лица поменялось. Жесткое, непреклонное.
– Мы разводимся, – без эмоций ответил Давид.
– Ты… ты что, – начала и замолчала.
Слова застряли в горле. Почему-то никакие фразы не приходили на
ум. Нервный смех забился в груди.
Это розыгрыш?
Да, очень плохой розыгрыш.
Хотя Давид бы никогда не стал шутить такими вещами. Брак для
него очень серьезная тема. Муж вообще не бросает слова на ветер.
Если дает обещание – всегда держит.
Тогда что происходит?
– Пошла вон из моего дома, – резко произнес Давид.
– Ты… шутишь?
Спросила и собственный голос не узнала.
Обмерла изнутри. Оцепенела.
В карих глазах не было никакого следа веселья. Только
арктический лед. И меня словно снежной лавиной накрыло.
Я задрожала, обняла себя руками, пробуя удержаться на
поверхности.
Каждое новое слово Давида ударяло наотмашь.
– Забирай детей и проваливай, – холодно продолжил муж. – Адвокат
пришлет тебе свидетельство о разводе.
Его слова казались чудовищным абсурдом.
– Не понимаю, – пробормотала я.
Наверное, нечто такое чувствует человек, когда в него ударяет
молния.
Первые несколько секунд я ничего не могла сказать, язык не
слушался.
В памяти мелькали кадры вчерашнего утра, когда муж играл с
нашими детьми. Он в них полностью растворялся. Обожал проводить
время с малышами. Называл их главным сокровищем.
Давид катал тройняшек на мощной шее, усаживал на плечи. Он
веселился вместе с ними. Я не знала более заботливого отца.
А теперь он вдруг такое заявляет? Выгоняет собственных
детей?!
Происходящее не укладывалось в голове.
Я едва могла дышать, а мои руки сводила мелкая дрожь.
Земля ушла из-под ног. Меня трясло от сумасшедших эмоций.
Отчаяние. Злость. Шок. Чувства раздирали меня в клочья.
Я точно в пропасть летела.
– Что случилось, Давид? – схватила мужа за лацканы пиджака,
смотрела в его ставшие вдруг жестокими глаза, не отводя взгляд. –
Как ты можешь отказываться от родных детей? Как?! Что ты такое
говоришь?
Он смотрел на меня, словно вообще ничего не чувствовал, словно
все эти омерзительные фразы были для него нормальными и
естественными.
Его пальцы обхватили мои запястья, решительно отодвинули
назад.
– У меня будет новая жена, которая родит мне наследников, –
ледяным тоном заявил Давид.
– Новая жена? – задохнулась.
– Ты мне надоела, – отчеканил муж. – И дети от тебя мне не
нужны.
– Давид…
– Разговор закончен, – произнес сухо.
Давид развернулся, направился мимо меня в свой кабинет. Не
оборачиваясь, бросил еще одну холодную фразу:
– Даю тебе час на сборы.
Я шагнула в сторону. За ним. А потом застыла на месте. Хотела
достучаться до него, добиться правды.
Но зачем?
Он выгнал меня. Отказался от наших детей.
Что сейчас можно выяснять?
Я развернулась и пошла в спальню за тройняшками. Собрала только
детские вещи, достала коляску.
Артур. Антон. Анна.
У вас больше нет папы. Он сам так решил. И даже не стал мне
ничего объяснять.
Может быть дело в его семье? Родители Давида всегда выступали
против меня. Обычная простушка не пара для наследника семьи
Арсановых. Они даже не приехали на нашу свадьбу.
Но раньше Давида это не волновало.
«Думаешь, он будет с тобой навсегда? – в памяти всплыл
издевательский вопрос его матери. – Наиграется и бросит! Никакие
дети не привяжут Давида к тебе. Родила троих за раз – и считаешь,
что победила? Очень зря! Ты не получишь от нашей семьи ни
копейки!»
Неужели Давид послушал мать? Решил, что мне нужны только его
деньги?
Нет. Он всегда принимал решения сам. На семью не
оглядывался.
