«Этот город называется Москва…
Эта улочка как ниточка узка…
Эта комната бочонок о два дна…
И сюда приходит женщина одна…»
Даша.
-Не справилась ты с нашей работой, Толкушкина, не справилась. Не
потянула… -маленькие глазки Пал Петровича смотрят так укоризненно,
как будто я не справилась как минимум с пилотированием космического
корабля.
-Не справилась… -потупилась я.
-А ведь говорил я тебе, Толкушкина, иди в контору, бумажки
перекладывать, и место было. А теперь что, освобождай койко-место и
скатертью тебе дорога, Толкушкина.
-Пал Петрович, я не могу прям сейчас освободить… Мне до
института жить негде будет…
-А я здесь при чём? У нас не бесплатная гостиница. У нас,
Толкушкина, общежитие, предназначенное для проживания работников
нашего комбината. Нашего комбината, Толкушкина, прошу заметить.
-Ну, Паал Петрович, -ною я, -ну, пожаалуйста, можно я поживу,
пока Вы на моё место не возьмёте?
-Нельзя, Толкушкина, нельзя. Три дня, всё что могу тебе дать, и
то это я тебе навстречу иду. Можно сказать, служебное преступление
совершаю. Всё. Счастливо.
-До свиданья, Пал Петрович.
Вот блин, а. И где я эти две недели жить буду? Пал Петровичу
хорошо. Он ещё в советское время квартиру в Москве получил и живет
себе припеваючи. Хотя в своё время так же, как и я, из деревни
приехал.
Я, конечно, Пал Петровича подвела. Но кто знал-то, что работа в
этом домостроительном комбинате окажется ну совершенно невыносимой,
для меня, по крайней мере.
Знаете такие симпатичные панельные дома,
выложенные мелкой-мелкой плиточкой? Вы думаете, эта плиточка
автоматами на эти панельки клеится? Я вот раньше именно так и
думала.Оказалось, нет. Каждая такая малюсенькая плиточка клеится
вручную, и работать приходится в пыли и дикой жаре. Такую
работу мало кто потянет. Вот и я не потянула.
Сначала-то всё складывалось просто замечательно, как это и
всегда бывает, когда потом не замечательно.
На этот домостроительный комбинат требовались рабочие, зарплата
за эту плиточку стояла, на мой взгляд, просто бешеная, да ещё и
общежитие давали. И работать два через два. Что ещё надо-то
девушке, из глухой сибирской деревеньки приехавшей, что? Вот и я
думала, что ничего.
Ну, это я тогда так думала. Хотя Пал Петрович предупреждал, что
работа тяжёлая, и брать меня не хотел. Но я тогда решила, что за
такие деньги поработать можно, уговорила-таки, клялась и божилась,
что я из деревни и любую работу потяну.
И вот на тебе. Месяц-то я выдержала, но потом всё. Ну поняла я
как-то чётко, что превращусь я на этой работе в огрубевшую тётку с
одной радостью в жизни водки нажраться. Вот чётко я это поняла,
прям увидела себя лет через пять.
А всё потому, что когда наработаешься, как раб на галерах,
то уже абсолютно ничего, кроме как выругаться матом и нажраться
водки, действительно не хочешь, на себе проверено.
А у меня цель другая. Я через пять лет хочу квартиру иметь в
Москве; работу такую, чтобы ни кожа, ни лёгкие не страдали; и чтобы
выглядела я хотя бы на свой возраст, а не на десять лет старше.
Чтобы в отпуск иметь возможность ездить на море загорать, а не к
себе в деревню картошку копать.
Но это программа-минимум. А программа-максимум, прямо скажу,
выйти замуж за богатого, желательно, очень богатого, лучше всего за
олигарха. А чтобы встретить такого, надо что? Хотя бы жить в рыбном
месте, там, где таких много, в Москве, естественно.
Сначала-то я хотела сразу с программы-максимум начать. Ну,
думаю, что, два дня работаю, деньги имею, а оставшиеся два дня
богатого мужа-то и ищу…
Но это на словах я так здорово всё распланировала. А на деле
получилось точно как в пословице, скоро сказка сказывается, да
не скоро дело делается. Так и у меня.
