Рафаэль
Стиснув зубы, я смотрел на вход.
Слишком долго. Гости притихли и сидели, как восковые куклы. Хорошо,
что у них хватало ума обойтись без перешёптываний. Девчонка и так
отняла у меня время и доставила много проблем, эта выходка
обойдётся ей дорого.
Наконец из коридора донёсся шум. Я
кивнул, и комната наполнилась маршем Мендельсона. С удовольствием
поменял бы его на что-нибудь пожёстче, но ради престарелой бабки
пришлось соблюсти традиции.
Начальник охраны крепко держал
Камилу выше локтя. Мы встретились с ним взглядом, как только он
подвёл мою невесту к дорожке. Я кивнул. Камила вздёрнула
голову.
Грязная сука. У неё ещё хватает
дерзости показывать нрав. Ничего, пара месяцев, и она не то что
проявлять характер — дышать научится по моему приказу. Либо так,
либо никак.
Девчонка прожигала меня ненавидящим
взглядом. Высокая, с чернущими глазами, она была достаточно хороша,
чтобы её трахать. Для этого, собственно, я её и взял.
С ролью шафера мой человек справился
превосходно. Провёл Камилу мимо гостей по белой дорожке и поставил
напротив меня.
— Где нашли? — спросил я сквозь
зубы.
— За конюшней. Пыталась скрыться в
лесу. Пришлось задержаться, чтобы привести в порядок платье.
Я кивнул. Платье было в порядке —
безупречно белое, как и полагается невесте. Хотя эта белого была
недостойна.
Потаскуха.
— Ещё раз попробуешь сбежать, —
сказал, подойдя ближе к Камиле, взял её за подбородок и с силой
сжал, — я тебя убью. А когда твой сын вырастет, скажу, что его мать
была продажной девкой, и мне пришлось от неё избавиться. — Погладил
её по щеке. Очень нежно. — Ты меня поняла?
Она молчала.
— Ты меня поняла?! — прорычал, снова
взяв за подбородок.
Камила поморщилась и попробовала
вырваться. В толпе гостей всё-таки зашуршали шепотки.
Я отпустил Камилу и медленно
обернулся на гостей.
— Выключить музыку, — приказал
спокойно, и марш в ту же секунду затих.
Гости тоже замолчали как один. В
моём доме никто не смеет разговаривать у меня за спиной, это
известно каждой собаке.
— Можете начинать, — сказал
ожидающей сотруднице ЗАГСа.
— Да, конечно, Рафаэль Фаридович.
Камила, согласны ли вы…
— Она согласна, — ответил я. — Я
тоже согласен.
На серебряном подносе передо мной
появилась ручка. Я взял её и подал Камиле.
— Помни, что одно слово поперёк мне,
и ты можешь лишиться и сына, и жизни, — сказал я тихо, чтобы
слышала только она.
Её глаза вспыхнули гневом. Схватив
ручку, она поставила в книге подпись. Швырнула ручку на книгу и
выпрямилась. Я тоже расписался и, взяв кольцо, стиснул ладонь
новоиспечённой супруги.
— Если ты надеешься, что я тебя
когда-нибудь полюблю…
— Надеюсь?
Я скривил губы и жёстко надел кольцо
на её палец.
— Ты, похоже, не поняла. Я запрещаю
тебе себя любить, Камила. Ты — развлечение. Красивая дешёвая
шлюха.
Она дёрнула руку. Я сжал ещё сильнее
и протянул ей кольцо. Её ноздри трепетали, кожа была бледной, а
зрачки прожигали чернотой. Когда она надевала мне кольцо, пальцы у
неё дрожали, и это выдавало её с головой.
— Объявляю вас мужем и женой, —
объявила регистратор.
Её наигранно радостный голос
прозвучал фоном, как звучит летом жужжание навязчивого овода. Я уже
успел забыть, что она тут.
— Слышала? — спросил у жены. —
Теперь ты моя жена. Моя жена, — повторил чётко. И не приведи небо
тебе забыть об этом хоть на секунду.
Камила
— Где Денька? — спросила я у
Рафаэля, улучив секунду, когда вокруг никого не было. — Где мой
сын? Куда его унесли? Он же маленький!..
Муж смерил меня презрительным
взглядом и, не ответив, пошёл к лысоватому мужчине в костюме.
— Раф! — В отчаянии вцепилась в его
руку. — Разреши мне на минуту его увидеть. Просто на минуту, а
потом я вернусь.
Он остановился.
Я выпустила его с ощущением, что,
если не сделаю этого, меня парализует. В его тёмных глазах не было
ничего живого. Если бы ему захотелось, он мог бы приставить мне
дуло пистолета к виску на глазах у гостей и нажать на спусковой
крючок. И никто — я уверена, никто! — не посмел бы сказать и
слова.
