— Райла!
Грозный окрик заставил вздрогнуть и
распахнуть глаза. Я поморгала, пытаясь прогнать вязкий сон, не
желающий покидать меня. Ничего не соображая, кое-как заставила себя
подняться с подстилки, на которую опустилась – как мне показалось
на тот момент — буквально минуту назад.
После бессонной ночи тело ломило, а
в голове стоял звон. Кажется, теперь я точно знала, что чувствуют
по утрам старики, вечно причитающие о болях в пояснице и коленях.
Сейчас я напоминал себе старуху, у которой то здесь болит, то там
отвалилось.
Вчера привезли телегу раненых
поселенцев, так что время для меня потеряло счёт. Какая-то тварь
бесновалась последнее время в округе, и в храм поступало много вот
таких бедолаг, работающих на дальнем карьере. Надо было разместить
их всех на нижнем этаже, смыть с них грязь, обрабатывать раны,
которые уже начинали гноиться. Так что ночью мне досталось. И вот,
не успела прилечь, как про меня снова вспомнили.
Ютилась я в маленькой каморке.
Раньше здесь стояла старая хозяйственная утварь, давно вышедшая из
строя. Я перетаскала ненужный хлам в мусорную яму и сделала себе
отдельную комнату. Не нравилось мне спать вместе со всеми. Неуютно
было, что-то внутри меня противилось этому.
Кроме циновки на полу, у меня в
комнатушке стоял небольшой столик и стул. Сундук, чтобы спать,
раздобыть мне пока не удалось, но я не отчаивалась. Из приятного: у
меня имелось маленькое окно под самым потолком. Правда, чтобы в
него посмотреть, приходилось тянуться, и тогда перед глазами
оказывался мощённый старым булыжником двор. Но окошко давало мне
возможность проветривать каморку, чему я была безмерно рада, плюс я
могла ориентироваться, наступил ли рассвет.
Вот сейчас в комнате было ещё темно,
а на улице уже серел восход. Совсем немного, и красный Сиррах
выкатится на небосклон. Я кое-как добрела до столика и брызнула
лицо холодной водой, стараясь прогнать сон.
Поднявшись по неширокой каменной
лестнице, я на мгновение остановилась и вдохнула полной грудью.
Свежий, прохладный воздух вкусной струёй полился внутрь. По утрам
его можно было хватать большими глотками, стараясь надышаться.
Потом выйдет Сиррах и зальёт землю горячими лучами, прогоняя
прохладу и влагу.
День только начинался. Небо ещё не
до конца справилось с ночной дымкой, но на востоке уже алел
красными всполохами восход.
Храм, где я оказалась по воле
судьбы, стоял на пересечении четырёх дорог. Когда-то это место
считалось проклятым тёмной силой. Существовала даже легенда, что
сын местного правителя свозил в эти края чистых дев, над которыми
потом издевался и убивал. С тех пор, говорят, выросло там дерево,
раз в год цветущее чёрно-белыми цветами. Считалось, что путникам
грозила в этих краях опасность: стоило заснуть и души дев
утаскивали неосторожных в Бездну.
Чтобы победить суеверный ужас, здесь
построили храм для самой светлой богини Адарии, известной своим
милосердием, любовью и всепрощением. С того времени прекратились
набеги мечущихся в поисках отмщения душ, и воцарился в этих местах
мир. Теперь никто не знал, где в той истории правда, а где
вымысел.
Мимо храма проходили караваны,
обозы, проезжали дилижансы, следовали всадники и путники. Высокий
каменный забор со смотровыми башнями по четырём сторонам огораживал
культовое сооружение, состоящее из нескольких ярусов. Вверху был
шпиль, увенчанный шаром. Этот шар собирал днём лучи Сирраха и ночью
светил в темноте, указывая путешествующим дорогу.
Сам храм имел форму многоугольника.
Каждый вход вёл в отдельный зал. Сложенный из мрачного серого
камня, храм больше походил на крепость. Тяжёлые кованые ворота
ограждали служителей культа от суетливого мира.
