Пролог
Иногда кажется, будто жизнь – это река, которая течёт мимо. Ты стоишь на берегу, а мимо проплывают чужие лодки: вот мать качает младенца в зыбке из лепестков, вот девочка с воздушным шаром смеётся, запутываясь в своих косичках. Ты тянешь руки, но вода холодная и быстрая – она обжигает ладони, оставляя лишь соль на коже.
Анна проснулась от того, что где-то мяукнула кошка. Или приснилось. Комната была наполнена синим светом утра – тем особенным, что бывает только в феврале, когда снег за окном кажется звёздной пылью. Она потянулась к тумбочке, где лежал тест, ещё тёплый от её сна. Две полоски. Всегда две. Одна – яркая, насмешливая, вторая – призрак, исчезающий, если смотреть слишком долго.
«Сколько их уже было?» – подумала она, сминая пластиковую палочку в кулаке. Где-то в шкафу лежала коробка, полная таких же. Максим называл их «нашей коллекцией неудач» и однажды предложил слепить из них арт-объект: «Назовём "Ода надежде"». Он всегда умел превращать боль в шутку. Но сейчас он спал, повернувшись к стене, и в его спине угадывалось напряжение – будто он нёс невидимый груз, который с каждым месяцем становился тяжелее.
Анна накинула халат и вышла на балкон. Город ещё спал, только где-то вдали гудел поезд, увозящий сны. Она закрыла глаза, представляя, как её желание – плотное, как смола, – поднимается вверх, сквозь облака, к тому месту, где души ждут своей очереди. «Выбери меня», – шептала она, как молитву. Ветер сорвал с крыши снежную крупинку, и Анне показалось, что это чей-то смех – лёгкий, детский.
А потом был сон. Или не сон – что-то между явью и забытьём. Она стояла в поле, где небо касалось земли, и в руках у неё была птица. Не живая и не мёртвая – просто горячая, как уголёк. «Лети», – сказала Анна, но птица впилась когтями в её ладонь. Из ранок сочился свет, и тогда она поняла: это не птица. Это чьё-то сердце, маленькое и отчаянное, бьющееся в такт её собственному.
Проснулась от прикосновения: Максим обнял её, не открывая глаз, и пробормотал что-то про щенка. «Нет, – улыбнулась она, целуя его в висок. – Только рыжую кошку».
Глава 1. Белый лист
Утро начиналось с тишины. Не той, что обволакивает покоем, а с тишины, которая давит на виски, как тугая повязка. Анна лежала неподвижно, прислушиваясь к звукам квартиры: скрипнул паркет под кроватью, зашипел радиатор, будто сердился на февральский мороз за окном. Она медленно повернула голову в сторону Максима. Он спал, уткнувшись лицом в подушку, одна рука свесилась с края кровати, пальцы слегка подрагивали – ему снилось, что он падает, как всегда в моменты стресса.
Она не стала его будить. Приподнялась, опираясь на локоть, и потянулась к тумбочке. В ящике, заваленном салфетками, тюбиком снотворного и потрёпанной книгой о женской фертильности, лежал тест в розовой упаковке. Пластик был холодным, как скальпель. Анна сжала его в ладони, пытаясь согреть, словно от этого мог зависеть результат.
Ванная комната встретила её зеркалом, запотевшим от ночного пара. Анна провела рукой по стеклу и увидела собственное отражение – бледное лицо с тёмными кругами под глазами, спутанные волосы цвета жжёной карамели. «Ты похожа на привидение», – сказала бы её мать, будь она здесь. Но мать давно не звонила, с тех пор как Анна призналась, что «у неё проблемы». «Может, это карма?» – спросила та тогда, и Анна положила трубку, прикусив губу до крови.
Она сделала тест, поставив таймер на телефоне. Три минуты. Время, за которое можно сварить яйцо всмятку, прочитать главу из книги или… или сойти с ума, уставившись на белую полоску, медленно впитывающую мочу. Анна села на край ванны, обхватив колени. Кафель ледяной, сквозь тонкую ткань пижамы пробиралась дрожь. На стене перед ней висела открытка с изображением океана – подарок Максима после первого провального ЭКО. «Мы как вода, – написал он с обратной стороны. – Нас не остановить».
