– Строганов, что это за штабель между диалогами?
– Почему ты всегда так остро реагируешь на мои описания?!
– Потому что они в абзац.
– Ради красоты!
– Ради одной березы!
– Когда пытаешься словами нарисовать природу, то в дело всегда вмешивается витиеватость.
– Забудь это слово вообще. Сожги где-нибудь. И закопай.
– Какое?
– Витиеватость. У тебя не описания, а паровоз. Причем не электричка, а именно товарняк с углем. Пока эти сорок два вагона проедут, можно умереть. А потом вообще забыть, что был там где-то машинист в самой голове. Смекаешь?
– Разве не так писатели украшают свой текст?
– Как? Колючей проволокой из запятых?!
– В твоем детстве, наверное, только про Тимура и его команду читали…
– Так. Ты позвал меня, чтобы я с тобой читал твой роман и хлопал? Я тогда позвоню Ксюше, пусть она приезжает и хлопает.
– Оставь мою младшую сестру в покое! И давай так, если бы мне нужны были аплодисменты, я бы тебя ни за что не звал.
– Тогда сядь обратно. Осталось немного.
Тебя тут только не хватало
Кирилл
1
– Что там только что упало?! – Кирилл откинулся на спинке стула, выглядывая в коридор. – Мам?! Ты живая?!
– Все хорошо, сынок! Не отвлекайся!
Ласковый голос сильно контрастировал с металлическим звоном падающих в раковину тарелок. Пока он тут пытался сосредоточиться, мама намывала посуду из серванта, сочтя ее слишком пыльной для приличного дома. В этом не было абсолютно никакой необходимости. Но мамы всегда видят грязь там, где ее никогда не было.
Ксюша за его спиной прыснула. Сестра сидела на кровати по-турецки с планшетом на коленях. Последние часа два она смотрела отечественный ужастик. Предсказуемая и плохо продуманная охота на поселковую чупакабру. Но сестра бы от этого комментария отмахнулась, сказав, что следит за постановкой кадра и цветокоррекцией.
– Ксюха, пойдешь сейчас к маме на кухню, – угрожающе сказал Кирилл.
– Давай не надо. – Она поставила на паузу. – Мне и дома их хватает.
– Ты же в Москву собиралась, – напомнил Кирилл. – Подруги звали.
– Мама с папой сказали, что после ремонта они и так будут закрывать кредит до пенсии. Поэтому денег мне не светит. А мы с Лизой решили, что зимой съездим. Москва не сбежит, а лето лучше посвятить подготовке к пересдаче сессии.
– И ты изо всех сил как посвятила себя. – Кирилл кивнул на планшет, где на весь экран растянулось перекошенное от ужаса лицо главного героя. Возможно, встреча с чупакаброй наконец-то состоялась.
– А то, – одухотворенно сказала она. – Ты когда-нибудь слышал о выгорании? Вот, я решила начать летние каникулы с его профилактики.
– Господи. Первый курс прошел, Ксюша выгорела.
– Не обесценивай. – Она состроила гримасу. – Мне эта физика в кошмарных снах снится.
– Так и должно быть. Учеба редко бывает интересной.
– Если ты в жизни так бурчишь, страшно представить, что у тебя в романах. – Она широко улыбнулась и начертила в воздухе нимб над головой, когда брат метнул на нее уничтожающий взгляд. – Ладно-ладно, молчу. Про что пишешь, кстати?
– Про… – Кирилл тут же поник. У него всегда были проблемы с тем, чтобы в двух словах описать свое творчество. Слишком много всего: философские проблемы, продуманный мир фэнтези, где жили эльфы, гномы и люди. К этому добавлялись любовная линия, большая война королевств, темная история главного героя. В общем, ничего общего с ширпотребом, который сейчас с таким удовольствием поглощала Ксюша.
– Опять все страдают и колдуют? – подсказала сестра.
– Они не страдают, а переживают личностный кризис!
– Ладно, пусть будет кризис, не ори.
На кухне в очередной раз что-то рухнуло в раковину, и они оба вздрогнули. Кирилл вздохнул и свернул вкладку с недописанной главой.
– Ты мне скажи, чего им на даче не сиделось? – спросил он, заметно раздражаясь. – У отчима же свой загородный дом возле Малиновки, разве нет?
