Гриша Матросов старался не шуметь, возвращаясь домой в час ночи. Боялся разбудить остальных обитателей квартиры. Когда ему удалось тихонько, без грохота, лишь с мягким щелчком, закрыть дверь, он снял ботинки и стал на цыпочках продвигаться к своей комнате. Еще Гриша не зажигал света – так он тоже мог потревожить чей-то чуткий сон. Держась за стеночку, парень пересек прихожую. Оставалось нырнуть в коридор, где первая дверь – его, как Гриша почувствовал под своей ногой что-то мокрое, противное, как будто живое. Парню показалось, что он наступил на клубок дождевых червей. Или змей! И пусть ни тех, ни других в городской квартире никак быть не могло, Гриша испугался, так как ненавидел всех ползучих тварей, и отпрыгнул назад. И все бы ничего, но он локтем задел полочку, висящую под зеркалом. На ней стояли духи и лак для волос. Духи принадлежали Клавдии Андреевне, лак Наталье, и когда флаконы с грохотом упали на пол, обе женщины выскочили из своих комнат.
– Простите, что разбудил, – пробормотал Гриша, зажмурившись от яркого света, зажжённого хозяйкой квартиры Клавдией Андреевной. – Я старался не шуметь, но…
– У тебя, как всегда, не получилось, – недовольно проворчала хозяйка. Затем подошла к валяющемуся на полу флакону духов, подняла его и проверила, не треснул ли.
– Откуда ты в такое время? – спросила Наталья. Она, как и Гриша, снимала комнату в этой квартире.
– В гостях засиделся.
Девушка посмотрела на него с недоверием, но ничего не сказала. Гриша был нелюдимым, если не сказать – диковатым, и соседка считала, что у него нет ни друзей, ни приятелей. Она ошибалась! У Гриши был один друг и один же приятель. Но в этот поздний час он возвращался не от кого-то из них…
– Если б я знала, что он будет доставлять столько беспокойства, ни за что не сдала бы комнату, – услышал Гриша замечание Клавдии Андреевны. Она говорила сама с собой, но так, чтоб ее слышал и жилец, якобы доставляющий беспокойство.
На самом деле с Гришей не было абсолютно никаких хлопот. Почти все свободное время он проводил в своей комнате. Выходил из нее только затем, чтобы сходить в уборную и ванную и иногда приготовить себе что-то горячее (обычно ужинал бутербродами с чаем). Смотрел телевизор и слушал музыку в наушниках. Никого к себе не водил. Но, едва въехав, он разбил любимую вазу Клавдии Андреевны, а через неделю сломал ключ, тот застрял в замке, и его пришлось менять. Несмотря на то что это оплатил Гриша, хозяйка была на него сердита. Злополучную вазу несколько раз припомнила.
– В коридоре на полу что-то мокрое и… как будто живое, – начал оправдываться Гриша. Он не хотел портить отношения с хозяйкой. – Я наступил на это и…
Клавдия Андреевна метнула взгляд за спину.
– Наталья, – ледяным тоном проговорила она. – Ты опять?
– Что? – округлила глаза девушка.
– Бросила швабру в коридоре.
– Не бросила, я поставила к стеночке, – возразила Наташа. Она не робела перед квартирной хозяйкой. – Потому что вы были в ванной, и я не могла вернуть ее на нужное место. Сами же не разрешаете беспокоить вас, когда моетесь.
Наталья проследовала к швабре с ворсом из толстых нитей, такими пользуются работники клининговых компаний, и потащила ее в ванную, именно там стояло ведро для нее. Гриша, подняв лак и водрузив его на полку, двинулся за ней. Коль он всех перебудил, можно умыться и зубы почистить. А Клавдия Андреевна ушла к себе, бубня о том, что молодежь нынче не та.